Мягкая сила

Идея использовать «мягкую силу» для установления власти восходит к древнекитайским философам, таким как Лао-цзы , жившем в 7 веке до н. э. . В мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет . Но самым наглядным примером «мягкой силы» является женская привлекательность, в отличие от мужской «жесткой силы».

В русском языке наиболее распространенным синонимом данного термина является «пряник», в отличие от «кнута», но он не применяется в контексте использования культурных и демократических ценностей для установления власти.

Что делает мягкую силу мягкой?

Основами мягкой силы являются культурные и политические ценности, институты, которые способны притягивать других, «хотеть того, чего хотите вы». .

Примеры мягкой силы:

• Политические ценности и институты:
  • демократические выборы, многопартийность
  • права человека
  • свобода
  • благотворительность (например, план Маршалла и восстановление Японии после Второй мировой войны)
• Культурные ценности:
  • музыка (например, джаз, рок-н-ролл)
  • фильмы (например, голливудские высокобюджетные фильмы)
  • английский язык, литература
• Потребительские предпочтения:
  • Coca-Cola, Snickers
  • джинсы, модная одежда
  • инновационная техника и технологии (Microsoft, Apple)

Критика мягкой силы

Концепция мягкой силы была подвергнута критике как неэффективная такими авторами, как Нил Фергюсон (Niall Ferguson) в предисловии к Colossus . По его мнению субъекты международных отношений должны реагировать только два типа стимулов - экономические и военные санкции.

Часто бывает трудно отличить последствия мягкой силы и других факторов. Например, Дженис Маттерн (Janice Bially Mattern) утверждает, что использование Джорджем Бушем фразы «вы с нами или против нас» было применением мягкой силы, так как никакой явной угрозы не подразумевало. Тем не менее, некоторые авторы видят в ней «неявную угрозу», поскольку прямые экономические или военные санкции следуют из фразы «против нас».

В России доминирует критика «мягкой силы», а не обсуждение возможности ее применения на пользу России. С одной стороны, «мягкая сила» воспринимается как «недостойное» (манипулятивное) средство реализации собственных интересов. С другой стороны, становятся невостребованными поиски нормативного объединяющего идеала, способного сформировать ядро «мягкого» потенциала.

Одно из направлений во внешней политике США, является проведение политики «Мягкой силы » (Soft power). Мягкая сила - это способность государства (союза, коалиции) достичь желаемых результатов в международных делах через убеждение (притяжение), а не подавление (навязывание, принуждение). «Мягкая сила» действует, побуждая других следовать (или добиваясь их собственного согласия следовать, или делая выгодным следование) определённым нормам поведения и институтам на международной арене, что и приводит её носителей к достижению желаемого результата фактически без принуждения" (хотя и здесь, конечно, может быть определённая вынужденность поведения, обусловленная отсутствием иной альтернативы). Это понятие принадлежит известному американскому политологу Джозефу С. Най-младшему . Политика «мягкой силы » - это незаметное, неосязаемое распространение среди населения симпатии к Америке, чувства её превосходства над своей страной.

Ссылки

Прочее

• Giulio Gallarotti, Cosmopolitan Power in International Relations: A Synthesis of Realism, Neoliberalism, and Constructivism, NY: Cambridge University Press, 2010, how hard and soft power can be combined to optimize national power
• Giulio Gallarotti, The Power Curse: Influence and Illusion in World Politics, Boulder, CO.: Lynne Rienner Press, 2010, an analysis of how the over reliance on hard power can diminish the influence of nations
• Giulio Gallarotti. «Soft Power: What it is, Why it’s Important, and the Conditions Under Which it Can Be Effectively Used» Journal of Political Power (2011),

• Soft Power and US Foreign Policy: Theoretical, Historical and Contemporary Perspectives, ed Inderjeet Parmar and Michael Cox, Routledge, 2010
• Steven Lukes, "Power and the battle for hearts and minds: on the bluntness of soft power, " in Felix Berenskoetter and M.J. Williams, eds. Power in World Politics, Routledge, 2007
• Janice Bially Mattern, "Why Soft Power Is Not So Soft, " in Berenskoetter and Williams
• J.S. Nye, "Notes for a soft power research agenda, " in Berenskoetter and Williams
• Young Nam Cho and Jong Ho Jeong, "China’s Soft Power, " Asia Survey,48,3,pp 453-72
• Yashushi Watanabe and David McConnell, eds, Soft Power Superpowers: Cultural and National Assets of Japan and the United States, London, M E Sharpe, 2008
• Ingrid d’Hooghe, "Into High Gear: China’s Public Diplomacy’, The Hague Journal of Diplomacy, No. 3 (2008), pp. 37-61.
• Ingrid d’Hooghe, «The Rise of China’s Public Diplomacy», Clingendael Diplomacy Paper No. 12, The Hague, Clingendael Institute, July 2007, ISBN 978-90-5031-1175 ,36 pp.
• "Playing soft or hard cop, " The Economist, January 19, 2006
• Y. Fan, (2008) «Soft power: the power of attraction or confusion», Place Branding and Public Diplomacy, 4:2, available at http://bura.brunel.ac.uk/handle/2438/1594
• Bruce Jentleson, «Principles: The Coming of a Democratic Century?» from American Foreign Policy: The Dynamics of Choice in the 21st Century
• Jan Melissen, "Wielding Soft Power, " Clingendael Diplomacy Papers, No 2, Clingendael, Netherlands, 2005
• Chicago Council on Global Affairs, «Soft Power in East Asia» June 2008
• Joseph Nye, The Powers to Lead, NY Oxford University Press, 2008
• Nye, Joseph,
• Joshua Kurlantzick, Charm Offensive: How China’s Soft Power is Transforming the World (Yale University Press, 2007). Analysis of China’s use of soft power to gain influence in the world’s political arena.
• John McCormick The European Superpower (Palgrave Macmillan, 2006). Argues that the European Union has used soft power effectively to emerge as an alternative and as a competitor to the heavy reliance of the US on hard power.
• Ian Manners, Normative Power Europe: A Contradiction in Terms?, http://www.princeton.edu/~amoravcs/library/mannersnormativepower.pdf
• Matthew Fraser, Weapons of Mass Distraction: Soft Power and American Empire (St. Martin"s Press, 2005). Analysis is focused on the pop culture aspect of soft power, such as movies, television, pop music, Disneyland, and American fast-food brands including Coca-Cola and McDonald"s .
• Middle East Policy Journal: Talking With a Region

• Salvador Santino Regilme, The Chimera of Europe’s Normative Power in East Asia: A Constructivist Analysis Regilme, Salvador Santino Jr. (March 2011). «The Chimera of Europe’s Normative Power in East Asia: A Constructivist Analysis ». Central European Journal of International and Security Studies 5 (1): 69-90.

Геополитика и «сила» в международных отношениях
Типы власти	Экономическая сила · Продовольственная сила · Мягкая сила · Жёсткая сила · Умная сила · Политическая сила (Machtpolitik Реальная политика)
Властные и сравнительные статусы важнейших государств	Гипердержава · Сверхдержава (Потенциальная сверхдержава · Военная сверхдержава · Ядерная сверхдержава · Космическая сверхдержава · Экономическая сверхдержава · Энергетическая сверхдержава · Демографическая сверхдержава) · Великая держава · Региональная держава · Ближняя держава · Военная держава · Ядерная держава · Космическая держава · Экономическая держава · Энергетическая держава · Демографическая держава
Историческая геополитика и гегемония	Исторические сверхдержавы · Исторические державы · Колониальные державы · Европейский «век» · Азиатский «век» · Римский «мир» · Монгольский «мир» · Британский «мир» · Американский «мир» · Советский «мир» · Китайский «мир» · прочие «миры» · Центральные державы · Державы Оси · Союзники
Теория и история	Баланс сил (Военно-стратегический паритет) · Историческая держава · Теория перехода державы · Вторая сверхдвержава · Крах сверхдержавы · Распад сверхдержавы · Евроатлантизм
Организации и группы	Большая восьмёрка (G8) · Большая двадцатка (G20) · Группа 77 (G77) · БРИКС · Группа одиннадцати · ШОС · НАТО · ОДКБ · АНЗЮС · ОПЕК

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Мягкая сила" в других словарях:

Жёсткая сила (англ. hard power) форма политической власти, связанная с применением военного и/или экономического принуждения для коррекции поведения или интересов других политических сил. Согласно названию эта форма политической власти… … Википедия

- (англ. smart power) форма политической власти, согласно Джозефу Наю способность сочетать жёсткую и мягкую силу для формирования выигрышной стратегии . Согласно Chester A. Crocker, Fen Osler Hampson и Pamela R. Aall умная сила включает… … Википедия

Неоднозначность концепции "мягкой силы" затрудняет ее операционализацию и измерение эффектов. Тем не менее, существуют подходы к практической оценке действия "мягкой силы".

Количество исследований, которые изучают методы, используемые для оценки "мягкой силы" и ее теоретические основы, остается малым, по сравнению с количеством статей, в которых обсуждаются политические цели или "выходы" использования "мягкой силы".

В теории и практике существует несколько основных подходов для анализа действия "мягкой силы". Они отличаются в силу различной концептуализации "влияния", а также типов данных, которые могут использоваться при определенном подходе.

При подходе "модель выходов" (outputs models) оценка влияния "мягкой силы" в большой степени опирается на методы оценки, почерпнутые из области PR. Тем не менее, и здесь нет единого мнения о том, как наилучшим образом операционализировать и измерять влияние. Методы данного подхода включают опросы, фокус-группы, глубинные интервью, контент-анализ СМИ, численность персонала на мероприятиях, включенное наблюдение. После сбора данных исследователь осуществляет анализ содержания, посредством кодирования отдельных видов информации в целях количественного анализа. Проблема заключается в том, что данный подход, как правило, выявляет и измеряет саму деятельность, а не ее результаты. Сторонники подхода допускают, что измерение процессов и "выходов" этой деятельности может обеспечить действительное доказательство производительности акторов - субъектов "мягкой силы".

Влияние существует, если признается тот факт, что организация по производству "мягкой силы" и ее распространению, безусловно, лучше, чем организации, которая вообще не производит ее.

В качестве доказательств действия "мягкой силы", Джеймс Паммента Pamment J. Articulating influence: Toward a research agenda for interpreting the evaluation of soft power, public diplomacy and nation brands // Public Relations Review. 2013. №40 (1). P. 94-109. предлагает принимать количество иностранцев, посетивших культурное мероприятие, проводимое страной-организатором. Например, в Англии на протяжении четырех лет проходил проект "Культурная Олимпиада", который привлек 5000 художников, участвующих в мероприятиях проекта, что показывает уровень вовлеченности иностранцев как доказательство мягкой силы. Принимая основные допущения подхода, в работе мы также рассматриваем проекты и мероприятия, проводимые в области "высшего образования", и количество участников.

Эффективность инструментов "мягкой силы" измеряется в соотношении с заявленными целями. Поэтому, во-первых, необходимо проанализировать цели, которые должны быть измеряемыми и достижимыми, и результаты. Во-вторых, необходимо оценить деятельность и процессы кампании, такие как распределение ресурсов, произведенные результаты, количество и состав участников, подвергшихся воздействию кампании. Третий этап заключается в комплексном анализе результатов, которые относятся к идентифицируемым изменениям в политической среде, или в поведении участников. Изменения в среде могут быть проанализированы, например, с помощью ивент-анализа дипломатических, деловых и культурных связей. Изменения участников могут выявить опросы, интервью, а также объемы и направления туристического потока и потока студентов.

Следующий возможный подход - это оценка результатов деятельности организаций (outcome models) Там жe. , который также имеет такие названия, как карты результативности, логические модели, диаграммы средств и целей, стратегические карты. Целью анализа эффективности при данном подходе является не оценка всех возможных результатов от трансляции "мягкой силы", а только тех, которые относятся к целям определенной организации, использующей мягкую силу.

Отличие от первого подхода в том, что здесь проводится измерение эффективности организации в производстве "мягкой силы" для достижения поставленных целей, а не эффективности "мягкой силы" как таковой. Поэтому, при использовании этого подхода, мы можем рассматривать определенных акторов, задействованных в использовании высшего образования с целью применения "мягкой силы", а именно, их программы, стратегии, результаты, новые возможности и препятствия их деятельности.

Недостатком данного подхода является то, что он недооценивает влияние вспомогательных средств влияния, таких как радиовещание, социальные сети, личностные характеристики объектов "мягкой силы", например, русские корни или личные знакомства, деятельность "мелких" акторов за рубежом, таких как частные предприниматели, использующие российскую символику, продукцию для ведения бизнеса. Кроме того, исследователи склонны игнорировать негативное влияние "мягкой силы", связанное с ее назойливостью или пропагандистским стилем. Теория влияния, на которой основан этот подход, подчеркивает важность конкретных изменений, которые происходят в области политики. Неявным и проблематичным остается то, что "мягкая сила" является лишь одним из способов среди многих для достижения политических целей, поэтому факторы изменений сложно идентифицировать.

Однако объективная оценка данных становится источником "жизненной силы" организации, которой необходимо оправдать свой бюджет, работу организационных структур, методы работы, и даже продолжение существования этой организации. Таким образом, данный подход концентрирует внимание исключительно на достижении организационных целей. Эти результаты обычно предоставляются лишь центральному правительству, и не всегда объективно.

Подход "модели восприятия" - другой альтернативный метод, который предполагает сбор данных о настроениях и мнениях иностранных граждан, с целью понять, влияет ли "мягкая сила" на то, как люди думают. Основной задачей является не оценка конкретных социальных изменений или способности организации в достижении результатов, а оценка знаний и ценностей людей, которые могут стимулировать эти изменения. Однако здесь существует проблема в том, что наиболее известные и обширные опросы общественного мнения, носят слишком общий характер, и не позволяют анализировать конкретные эффекты инструментов "мягкой силы". Поэтому они, скорее, будут полезны для изучения контекста действия мягкой силы, а не для оценки ее результатов.

По мнению Джеймса Паммента, индекс национальных брендов является наилучшим примером опроса с учетом современных дискуссий о мягкой силе. Хотя данный индекс измеряет репутацию 50 стран в таких секторах, как туризм, культура и управление, он не учитывает, как и все остальные рейтинги, каузальной связи между организационными целями и результатами. Индексы могут помочь нам лишь выделить основные ценности, нормы и стереотипы, которые, предположительно, могут содействовать или препятствовать желаемым результатам. При этом, по-прежнему остается неочевидным, какие факторы, помимо "мягкой силы", могли оказать влияние на восприятие страны, а также какие именно компоненты "мягкой силы" являются наиболее весомыми и эффективными.

Сетевой подход - еще одна альтернатива в анализе действия "мягкой силы". Традиционная дипломатия включает в себя тщательное взращивание отношений с другими странами, в том числе стратегии включения единомышленников в политические сети или видных деятелей гражданского общества, которые также включаются в сети взаимоотношений. В рамках данного подхода необходимо определить ключевых влиятельных игроков, "агентов изменений", то есть лиц, которые, как правило, занимают лидирующие позиции в соответствующей социальной сфере, имеют доступ к большому количеству "узлов" или сами являются ими в социальной сети. Эти акторы распространяют основные сообщения от своего имени, которые могут помочь изменить общественное мнение. Оценка сетевых отношений является сравнительно новым направлением и концентрируется на восприятии отношений через прикладные исследования, интервью, фокус-группы. Для измерения прочности сетей, используются такие понятия как доверие, удовлетворённость, взаимный контроль, целеустремленность.

Например, во Франции, в процессе ежегодной правительственной оценки измеряется степень, в которой французский язык используется в многосторонних форумах, например, по числу французских участвующих экспертов, количеству руководящих должностей, занимаемых французами. Предполагается, что участие французских политиков, занимающих руководящие должности, а также использование французского языка является показателем степени присутствия власти и влияния французской нации. Таким образом, ресурсом мягкой силы здесь выступают ключевые позиции в сетях отношений и разумное управление этими отношениями. В случае с высшим образованием, такими "узлами" могут являться ректоры партнерских вузов, преподаватели, читающие курсы в вузах за рубежом, а также отдельные научные деятели, студенты.

Однако отношения могут быть измерены и за пределами восприятий, например, через идентифицируемые связи, обмены и взаимодействия. В работе мы используем метод сетевого анализа студенческой мобильности для выявления наиболее влиятельных "узлов" - стран в сети международного высшего образования.

В целом, различные подходы к анализу действия "мягкой силы" могут выявить различные ее проявления. Поэтому от поставленных нами задач зависит и подход к анализу действия "мягкой силы" или ее отдельных компонентов.

По мнению П. Паршина, существует множество разногласий по вопросам измерения "мягкой силы" и определяющих ее факторов, способов ее обретения. Тем не менее, попытки измерения "мягкой силы" предпринимались.

Например, исследование Грегори Тревертона и Сета Джонса Treverton G. F., Jones S. G. Measuring National Power // RAND Corporation conference proceedings series. RAND Corporation, 2005. P. 1-35., проведенное в 2005 году, в котором были разработаны подходы к измерению силы страны (nation power), одной из составляющих которой стала и "мягкая сила". Авторы демонстрируют различные индикаторы "мягкой силы", например, технологические инновации, поддержка других стран в виде помощи в образовании, распространения языка, популярность и распространенность национального искусства, фильмов, литературы, потоки туристов, мигрантов, телефонные и интернет-коммуникации, количество иностранных студентов. Однако это лишь возможные варианты операционализации понятия "мягкая сила", которые не были апробированы исследователями, поэтому нельзя воспринимать эти индикаторы, как работающие и отражающие полную картину действия "мягкой силы". Кроме того, авторы закономерно обращают внимание на то, насколько популярность лидера страны влияет на действие "мягкой силы". В этом они видят проблему объективной оценки.

Существуют и другие прикладные исследования "мягкой силы", которые заключается в построении становых рейтингов. Например, индекс национальных брендов - NBI, разработанный С. Анхолтом в 2005 году, который строится на основе опроса респондентов из 50 стран. Как было упомянуто ранее, рейтинги могут использоваться для оценки общей ситуации в области "мягкой силы", выявлять тенденции. Но для более объективного анализа следует учитывать контекст, анализировать более глубокие особенности каждой страны.

Эпистемологические допущения к концепции мягкой силы

Определение власти исключительно как возможности заставить людей изменить поведение посредством силы или угроз является ограниченным, так как существует и другая сторона власти - гибкая, а "воздействие привлекательностью" на другие страны или людей часто позволяет достичь того, чего вы хотите". Най Дж. С. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике. Новосибирск: ФСПИ «Тренды», 2006. С. 141-149. Однако важно осознавать и специфицировать условия, в которых "привлекательность" с наибольшей вероятностью позволит достичь желаемых целей, а в каких условиях она не будет работать эффективно или вообще не будет иметь никакого значения. Тем не менее, как уже отмечалось нами выше, действие мягкой силы трудно оценить в силу следующих факторов - допущений , которые следует иметь ввиду:

• 1. Одной из проблем использования мягкой силы властью является сложно поддающийся контролю феномен "привлекательности". Задача власти здесь состоит в том, чтобы направлять силу и мощь "мягкой силы", продуцируемой народом, в нужное ей русло. "Сам факт, что именно гражданское общество выступает источником большей части мягкой силы, не опровергает существования силы как таковой". Там же. С. 141-149. В частности, университеты создают свою собственную "мягкую силу", которая может противоречить или соответствовать целям государства. Но и здесь существует ряд инструментов со стороны государства, которые способствуют или препятствуют деятельности тех или иных организаций и институтов. В случае России, цели государственных университетов и государства совпадают.
• 2. Мягкая сила скорее будет иметь эффект в странах с подобной культурой и ценностями. Это зависит также от языковых сходств и сложности уровня изучения иностранного языка, например, в целях получения образования в другой стране. Для того, чтобы преодолеть эти ограничения, необходима постепенная адаптация, подготовка к новой культурной и языковой среде. Для этого организовываются принимающей подготовительные и языковые курсы (например, в НИУ ВШЭ, Россотрудничестве).
• 3. Действие мягкой силы "рассеивается" на множество лиц, которые, к тому же, не всегда проявляют изменения в отношении к стране. "Привлечение" продуцирует скорее общее воздействие, чем специфическое. Эти воздействия трудно наблюдать и контролировать.
• 4. Как следствие из предыдущего пункта, мягкая сила редко может быть применима и идентифицируема в достижении конкретных целей. Она служит для приближения к более общим целям, которые стоят перед той или иной страной.
• 5. Помимо факторов мягкой силы, могут действовать другие факторы, побуждающие индивидов изменять свое восприятие, поведенческие реакции. Например, применение, так называемой, жесткой силы, военно-силовых методов, которые могут усилить или "перебить" эффект мягкой силы.
• 6. Эффективность институтов "мягкой силы" (в том числе, высшего образования) может быть оценена в долгосрочной перспективе, так как процесс обучения, восприятия ценностей и культуры, а также распространения накопленного знания среди людей в другой стране требует длительного времени и терпения со стороны реализаторов и идеологов "мягкой силы".
• 7. Наконец, не стоит забывать об ограниченности и несовершенстве данных, используемых для мониторинга деятельности институтов, нацеленных на применение "мягкой силы".

Выводы по главе

• 1. Конкретное понимание способов применения "несиловых" методов и структур в современных международных отношениях является крайне необходимым, однако, как в концептуализации понятия, так и в прогнозировании эффектов "мягкой силы" в среде теоретиков и практиков наблюдаются разногласия;
• 2. Агрессивная пропаганда национальных ценностей, некорректное и неосознанное использование инструментов мягкой силы могут подорвать международное влияние страны и "перебить" позитивные эффекты "мягкой силы";
• 3. Субъектами "мягкой силы" могут быть не только государственные органы, но и некоммерческие организации, общественные фонды, и отдельные личности;
• 4. Инструменты "мягкой силы" должны продуцировать ценности, блага, как для граждан страны, так и для иностранцев, которых они призваны привлекать, побуждать к положительным действиям в отношении конкретной страны и ее жителей;
• 5. "Мягкая сила" может пониматься как это набор инструментов, с помощью которых многоканально транслируются нематериальные ценности определенного государства на частных или публичных акторов другого государства для достижения политических целей без использования военно-силовых методов

Примеры «мягкой силы»

На сегодняшний день США - наиболее яркий пример страны, использующей «мягкую силу». Безусловно, страна тратит большие деньги на продвижение «мягкой силы» по всему мируForeign Policy. (2016). The War on Soft Power . Available at: http://foreignpolicy.com/2011/04/12/the-war-on-soft-power/ .. Соединенные Штаты Америки вкладываются в развитие публичной дипломатии, в образовательные и обменные программы, развивают военные контакты, помогают странам, пострадавшим от стихийных бедствий, и странам, нуждающимся в помощи в развитии. Военную силу США можно классифицировать на «жесткую» и «мягкую» силу. Хорошее военное обеспечение государства, сильная армия становится источником престижности страны, и военное сотрудничество между странами и совместные учения обеспечивают прочные связи, тем самым утверждая «мягкую силу». США в полной мере использует военную силу как продвижение своего имиджа. Примером тому служит НАТО.

США для всего мира являются страной, где демократия - одна из основных ценностей для общества. Демократические выборы и многопартийная система, права и свободы человека, благотворительные кампании (например, помощь странам, пострадавшим от стихийных бедствий) - подобные политические институты и ценности делают имидж США положительным на мировой арене. Культурные ценности США также распространяются по всему земному шару. Американские фильмы, поп-музыка, джаз, американская литература известны и, главное, понятны всему миру. Благодаря распространению английского языка американская культура становится намного ближе для населения планеты. Еще одна важная деталь, которая помогла США распространить свое влияние на весь мир - это культура потребления и потребительские предпочтения. Такие компании как Coca-Cola, TeslaMotors, Levi"s, Microsoft, Apple и другие известны всему миру, и, более того, их продукция широко распространена практически во всех странах земного шара. Таким образом, США, благодаря своей продукции, культуре и политическим ценностям, являются одной из наиболее привлекательных для жизни стран мира, в этом и проявляется ее «мягкая сила».

Еще одним положительным примером применения «мягкой силы» является Западная Европа. В первую очередь, главным элементом здесь является феномен Европейского Союза, объединения европейский стран, способных решать проблемы сообща. Главенство демократии, прав человека, принцип равенства перед законом, социальные блага для населения, сосредоточенность культурных объектов - все это так или иначе привлекает людей по всему миру. Доказательством привлекательности Западной Европы служит огромный поток мигрантов из Ближнего Востока и Африки, выбравшие Западную Европу как место, где можно жить и строить жизнь.

Многие небольшие страны преуспевают в использовании «мягкой силы». К примеру, Норвегия. Не будучи страной ЕС, Норвегия существует на мировой арене как небольшой, но индивидуальный игрок, проявляющий активность в основном в гуманитарных вопросах и вопросах международного развития. Это во многом влияет на благоприятный имидж Норвегии.

Конечный результат от применения «мягкой силы» зависит от того, кто ее продвигает. Отрицательным примером использования «мягкой силы» является ИГИЛ, вербующий боевиков по всему миру благодаря религиозной составляющей. Именно религия является «мягкой силой» ИГИЛ, а также обещания идеального мира, который воцарится на Земле после победы над кафирами, или неверными. Более того, в «Исламское государство» едут выходцы из бедных регионов в надежде заработать. В этом случае обещание денег - «мягкая сила» ИГ. Не менее важная составляющая часть вербовки - это вербовка молодых девушек, которые едут к возлюбленным в ДАЕШ.

Сегодня «мягкая сила» - это также основополагающий элемент в политике Китая. Будучи важным мировым экономическим игроком, Китай продолжает завоевывать свой имидж благодаря быстрым темпам роста экономики, быстрым развитием страны, невмешательством в дела других государств. Более того, китайское правительство много внимания уделяет распространению китайской культуры за рубежом, способствуя созданию центров китайского языка и культуры в различных странах мира. Особенное внимание Китай уделил Олимпийским Играм 2008 года, во время проведения которых китайское правительство устроило ряд мероприятий в контексте «мягкой силы».

Таким образом, «мягкая сила» в своем применении имеет как положительные, так и отрицательные результаты. Результат зависит непосредственно от стороны, которая применяет «мягкую силу», и от поставленных целей. На примере ИГИЛ видно, что «мягкая сила» - это легко управляемый инструмент, способный также легко распространяться среди людей, так как «получатель» «мягкой силы» всегда считает, что решение принимает он сам, и его никто не направляет извне. В этом скрытом эффекте и состоит мощь «мягкой силы».

В последние годы термин «мягкая сила» стал достаточно часто появляться в новостных сводках, а так же в высказываниях различных специалистов в области политологии и общественных отношений. Выражение «мягкая сила» или «soft power» впервые появилось в книге американского политолога Джозефа Ная в девяностых годах. Най утверждает, что политика мягкой силы является одним из ключевых аспектов современной внешней политики ведущих мировых держав. Это достаточно тонкая и неоднозначная тема, и мы предлагаем разобраться в том, что же подразумевается под этим термином, а так же показать примеры такой политики в мировой практике конца 20-го и начала 21-го века.

Философская концепция мягкой силы

«Вода камень точит» – это выражение известно всем и, в общем-то, ясно, что оно означает: несмотря на свою очевидную «слабость» перед камнем, спустя время и постоянное незаметное воздействие, вода берет над ним верх. Как говорил древний китайский философ Лао-Цзы, который, вероятно, был одним из первых, кто использовал философию мягкой силы применительно к государству и власти: «Лучшие вожди те, кого народ не замечает». Конечно, это не значит, что вождь не должен ничего делать. «Когда хороший вождь закончит свое дело, деланное руками народа, народ должен считать что они все делали по своему желанию и плану». Очевидно, что это концепция не борьбы с мнениями, но направлением их в нужное власти русло. Речь тут, судя по всему, идет о власти культурной, «власти мудрецов». Властитель должен направлять людей некими невидимыми и неявными силами, настраивая их на нужный ему лад. Тогда, по мнению древних китайских философов, народ будет наилучшим образом подчинен, т.к. не будет чувствовать какого-то гнета власти, и будет уверен в том, что все действия исходят от самого народа. Это, в некотором роде, есть концепция конфуцианства. Но конфуцианство, все же является в основном религиозным течением, поэтому подробный разбор этих теорий нужно оставить специалистам в данной области. Однако, стоит отметить, что любая религия так же является и в некоторой степени идеологией. Именно к этому и пришел Антонио Грамши. Будучи итальянским теоретиком марксизма, он выдвинул понятие «позиционной революционной борьбы».

Статуя Лао-Цзы в Китае у горы Цюаньчжоу.

В отличие от первоначального марксизма Грамши считал, что устойчивость и сила буржуазно-капиталистической системы основана не на одном лишь материальном факторе и личных интересах, но и на идеологических ценностях. Господство некоего социального класса (в данном случае буржуазии) Грамши связал с их идеологической, культурной и лидерской гегемонией. Именно этим он и предлагал заняться мировым коммунистам, это и назвал «позиционной борьбой» – формированием пролетарской культуры, идеологии и интеллигенции, для последовательного, планомерного вытеснения и замещения идеологии буржуазной. Так же он считал, что тоталитаризм (в частности, фашизм, развивающийся тогда в Италии) – есть результат кризиса политической и социальной системы Европы, в котором правящий класс оказался неспособен сохранять поддержку широких масс. Грамши отстаивал идею того, что именно культура и искусство должны стать мостком между интеллигенцией и «простыми людьми» и высказывал концепцию «интеллектуальных и духовных преобразований, которые совершат на национальном уровне то, что либерализму удалось сделать лишь для блага узких слоёв населения». Для этой задачи Грамши определил так называемых «органических интеллектуалов» (плотно интегрированных в общественную жизнь), именно они должны поддерживать интеллектуальный и культурный уровень и климат в обществе.

Антонио Грамши. 22 января 1891 – 27 апреля 1937.

Как можно заметить политические идеи конфуцианства, хотя и в несколько ином ключе, нашли отражение в итальянском коммунизме. Концепция непрямого, идеологического вмешательства в общество и направления его в нужное русло прослеживается и там и там. Но идеологическим давлением занимаются все правительства, в той или иной степени. Особенно ярко это проявляется именно в тоталитарных обществах, где идеологические фильтры стоят на каждом шаге восприятия. Чем же тогда «мягкая сила» отличается от пропаганды? Практически ничем, разница лишь в методах и итоговых целях. Как видно из самого термина, «мягкая сила» подразумевает неагрессивное влияние и ее целью скорее является интеграция и породнение идей, а не их противостояние и насаждение, как в случае с явной пропагандой. И хотя, по сути, это и одно и то же, но «мягкая сила», в первую очередь, подразумевает воздействие через культуру, искусство, научное превосходство и прочие методы, «более сложные» и «тонкие», чем обычно принято в пропаганде.

Появление термина мягкая сила и ее первые проявления

Понятие «мягкая сила» (soft power) появилось в 90-х годах 20-го века в работе известного американского политолога Джозефа Ная. Най работал в рамках неолиберализма, разрабатывал теорию комплексной взаимозависимости политических факторов, является одним из ведущих экспертов США по международным вопросам, на данный момент – профессор Гарвардского института государственного управления им. Джона Ф. Кеннеди, принимает участие в Проекте по реформе национальной безопасности США.

Джозеф С. Най — младший (Joseph S. Nye, Jr.; род. 1937)

В своей книге «Обреченные лидировать: меняющаяся природа американской власти» (Bound to Lead: The Changing Nature of American Power) Най высказывался, что США победили в холодной войне именно мягкой силой – культурными ценностями и свободами, а не экономической мощью и армией. И действительно, все это оказало немаловажную роль в дестабилизации и последующем развале СССР, особенно после периода гласности 80-х годов. Г. Почепцов в своей книге «Психологическое войны» говорит, в частности, о том, что «пропаганда материального мира» была одним из ключевых аспектов во время Холодной войны и, особенно в ее завершении. Речь идет о том, что так или иначе советские люди сталкивались с продукцией западных стран, которая во многом была значительно качественнее, удобнее, просто ярче и красивее. Видя такие вещи в кино, а иногда и лично с ними сталкиваясь, люди хотели того же, и это подрывало авторитет власти. Власти, по сути, нечего было ответить. «Конечно, о диалоге на таком уровне не могло быть и речи. Ответом на товар, мог быть только другой товар. А его как раз и не было».

Обложка книги Джзефа Ная.

Конечно, материальный мир – это часть экономики, но очевидно, что через него в значительной мере передаются и какие-то культурные мемы. В то же время не стоит забывать и о музыке и кино, которые так же, зачастую, показывают конкретные вещи, аккумулирующие на себе культурные аспекты. Так, например, в 80-е в СССР времен перестройки джинсы были не утилитарной вещью, коей они, безусловно, являются, а исключительно культурным элементом «Свободного Запада».
Известно, что в 90-е в России не было не только мягкой силы, но и какой-либо другой, страна переживала времена глубочайшего кризиса. Вследствие этого Российское общество и культура были значительно деформированы влиянием западной культуры в новых для нее, капиталистических реалиях.
Но не только культура и искусство есть инструменты мягкой силы. Как говорил еще Грамши, наука и технологический прогресс так же являются очень важным аспектом. Технологическое развитие даже крупнейших государств не так однородно, кто-то в чем-то преуспевает, а кто-то отстает. Автомобили, электроника, исследование космоса, вооружение и фундаментальные науки – всё это оказывает как политическое влияние, так и просто поднимает престиж одной страны в глазах населения другой. Хотя этот аспект, возможно, и менее очевиден.

Мягкая сила в политике ведущих мировых держав

Американская стратегия мягкой силы .

Стратегия, используемая США, считается классической схемой мягкой силы на текущий момент. Именно американские политологи разработали ее в том виде, в котором она применяется сейчас практически во всех странах, вовлеченных в этот процесс. Согласно Дж. Наю, чья стратегия на данный момент является ведущей во внешней политике США, американская концепция мягкой силы стоит на двух основных «столпах». Первый столп – это, безусловно, привлекательность американской культуры и образа жизни, так называемая «американская мечта». В своей книге «Soft power. The means to success in world politics» Най отмечает следующие данные (опрос проводился в 2000 году): примерно 80 % респондентов из 43 стран мира восхищаются достижениями США в технологиях и науке, около 60 % выражают любовь к американской музыке, кино и телевиденью. И действительно, влияние шоу-бизнеса и технических достижений США трудно переоценить. Вторым столпом является политическая идеология. Более половины опрошенных высказывало симпатию американской политике. Третьим моментом можно отметить огромные финансовые активы. В двухтысячных годах США вкладывало в мягкую силу примерно в десять раз больше средств, чем в военную силу, это при условии, что США были и есть абсолютные лидеры в военном бюджете. Най заявляет, что наиболее эффективной стратегией США является публичная дипломатия. В рамках этой стратегии американское руководство освящает свои внешнеполитические акции, фокусируется на наиболее важных для своей страны политических темах, а так же ведет постоянный и плотный контакт с иностранными интеллектуальными элитами. В частности, в программах обмена студентами, научных стипендий и премий, которые не только повышают уровень доверия к США, но и позволяют участникам напрямую знакомиться с американскими ценностями. В своей книге Най пишет, что к 2000 году через международную образовательную систему США прошло около двухсот человек, ставших, в последствии, главами государств различных стран. Часть из них заняли активную проамериканскую позицию, к ним относится Маргарет Тэтчер, Михаил Саакашвили, Виктор Ющенко и Гельмут Шмидт. На данный момент, на сайте Стипендиального фонда Эйзенхауэра приведены списки лауреатов. Это в основном политические, общественные и культурные деятели, ученые и бизнесмены из самых разных стран мира.
Итак, основной стратегий мягкой силы США можно считать стратегию международного образования, формирующую положительный образ Америки в глазах студентов по всему миру и создающую некие центры притяжения для различных лидеров мнений в других государствах. Иностранные выпускники американской образовательной программы, становясь политическими и культурными лидерами, формируют среди населения своих стран положительное отношение к США. Но, не меньший вклад вносит и распространение «американских ценностей» через средства массовой культуры.
В противовес всему вышесказанному, Дж. Най отмечает, что мягкая сила никак не может быть единственным средством внешней политики. Он подчеркивает, что применение традиционной силы остается неизбежным в некоторых моментах, но с демократизацией других народов значительно лучше справляется именно мягкая, а не грубая сила.

Китайская стратегия мягкой силы.

Основы теории мягкой силы были заложены в Китае еще в древности такими философами как Лао-Цзы, Сунь Цзы и Конфуцием. Эта теория имеет под собой более двух тысяч лет истории и практики в Китайской империи, и, претерпев некоторые изменения, дошла до современности. Китайский принцип мягкой силы строится на трех элементах: принуждение, вознаграждение и привлекательность – «мягкая сила». Председатель КНР Ху Цзиньтао в 2005 году на конференции в Джакарте высказался о том, что ведущим странам необходимо прилагать совместные усилия для построения гармоничного мира. С начала двухтысячных годов важнейшим направлением внешней политики Китая стало углубление сотрудничества со своими соседями, странами Азиатско-Тихоокеанского региона, а так же странами первого мира. Китай имеет известность как «мировая фабрика», но для правительства КНР такая репутация не является приемлемой, и они стараются укрепить свое культурное влияние в мире. Но на данный момент, их политика не выглядит успешной, в плане культурно-политической привлекательности Китай серьезно проигрывает.
На внешнюю привлекательность государства серьезно влияет его внутренняя политика. Успехи Пекина по созданию о себе положительного образа практически аннулируется другими его действиями, направленными против своих граждан. В частности, грандиозный успех всемирной выставки ЭКСПО–2010 в Шанхае, которую посетили около семидесяти миллионов человек, и на которой было представлено 195 стран, был омрачен арестом лауреата Нобелевской премии Мира Лу Сяобо. Аналогичная ситуация была и с Пекинской Олимпиадой 2008 г., после которой последовали массовые аресты китайских правозащитников.

Российский павильон ЭКСПО–2010 в Китае.

Несмотря на это, КНР активно развивает стратегию мягкой силы, как и США, делая акцент на международной образовательной программе и ориентируясь, в первую очередь, на страны Азиатско-Тихоокеанского региона и Юго-Восточную Африку. На 2007 год в Китае обучалось более 190 тысяч студентов из 188 стран мира и, в дальнейшем, это число только росло. Кроме того, Государственная канцелярия Китая в 2004 году начала создание по всему миру так называемых институтов Конфуция, целью которых является распространение среди иностранных граждан китайского языка и культуры. Хотя этот проект, по своей сути, аналогичен более ранним испанскому (Институт Сервантеса, 1991 год) и немецкому (Институт Гёте, 1951 год) институтам, китайский вариант добился заметно больших успехов. По оценкам Пекина институт Конфуция насчитывает по состоянию на конец 2010 года 322 института и 369 классов Конфуция в 96 странах мира в сравнении со 140 отделениями у испанского аналога и 149 у германского.

Как и США, Китай старается представить миру и свою массовую культурную продукцию. В основном, это кинофильмы, так или иначе рассказывающие о китайской истории в своеобразном эпическом и даже фантастическом стиле.
Еще важно отметить уникальную особенность китайской «культурной экспансии» – хуацяо, китайские эмигранты, которых в мире, по разным данным, насчитывается около сорока миллионов. Несмотря на то, что КНР не признает двойного гражданства, китайские традиции говорят о том, что текущая страна проживания человека важна куда меньше, чем родина его предков. Поэтому, любой выходец из Китая, неважно в каком поколении живущий вдали от родины, считается в первую очередь китайцем. С этим связан известный феномен чайнатаунов, компактных поселений этнических китайцев со своей архитектурой, культурой, а иногда и законами.
Из всего этого можно сделать вывод, что, несмотря на древнюю историю стратегии мягкой силы, на данный момент Китай проходит стадию ее реформации и адаптации к современным реалиям западной культуры. В целом, это же можно сказать и обо всей китайской культуре. Правительство КНР поощряет любое заимствование технологий и материальных достижений у западной цивилизации, но серьезно следит за проникновением чужеродной культуры, оставляя исконные китайские ценности на некоем сакральном уровне. Эту политику можно характеризовать следующим образом: искать общее, оставаясь различными.
Китай официально не претендует на статус сверхдержавы и даже на гегемона своего региона. Китай остается одним из самых бесконфликтных и «спокойных» игроков глобальной политики. Но эксперты разных стран всерьез сомневаются в истинных намерениях Пекина и считают, что избранная Китаем позиция «мягкой силы» является стратегическим выжиданием. Сейчас из уст экспертов все чаще можно слышать подобные слова: «Двадцать первый век – век Великого Китая».

Российская стратегия мягкой силы .

Основная характеристика для «мягкой силы» России, как и ряда других аспектов государства, является кризис. Это первое, что необходимо отметить в обсуждении этого вопроса. Во времена СССР и в начале 90-х годов Россия имела значительное влияние на обширные пространства стран Варшавского договора, нынешнее СНГ, а так же страны на других континентах, с которыми СССР вело тесное сотрудничество. Но в начале двухтысячных годов, в отличие от того же Китая, российские власти решили, видимо, что стратегия «мягкой силы» является пережитком коммунистического прошлого, что это нечто манипулятивное и недостойное. К началу 2000 года практически все программы распространения русской культуры были приостановлены или находились в упадническом состоянии. Принципиально сменилась парадигма внешнеполитических отношений с соседними странами с привлечения на свою сторону, так или иначе свойственного советскому режиму, на достаточно жесткую политику «кнута и пряника». В частности это проявлялось в «энергетических войнах» с европейскими странами, полем боя которых стали Украина и Белоруссия, а так же в постоянных дипломатических конфликтах с балтийскими странами. Военные столкновения на Кавказе лишь усугубляли ситуацию. Как итог этого, к началу двухтысячных годов Россия практически лишилась всего потенциала «мягкой силы» не только в мире, но даже в зоне своего прямого влияния. Так, например, количество русских школ в СНГ к этому времени сократилось почти вдвое.
Несмотря на это, Россия по-прежнему сохраняет значительный потенциал «мягкой силы» на мировой арене. По данным ЮНЕСКО на 2010 год Россия занимает 7-е место в мире по количеству иностранных студентов. Стоит отметить, что СССР в 1960 году создало и воплотило в жизнь фактически первый и уникальный пример стратегии «мягкой силы» нового поколения – Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, целью которого являлось формирование образованной просоветской элиты в странах бывшего соцлагеря и симпатизирующих. К сожалению, для России это был первый и на данный момент единственный успешный пример.
В 2006 году Владимир Путин на встрече с творческой интеллигенцией в Доме Державина в Санкт-Петербурге много говорил о том, что необходимо укреплять и усиливать влияние русской культуры. В 2007 году В. Путин в своем указе говорит следующее: «В этом году, объявленном Годом русского языка, есть повод еще раз вспомнить, что русский – это язык исторического братства народов и язык действительно международного общения. Он является не просто хранителем целого пласта поистине мировых достижений, но живым пространством многомиллионного Русского мира, который, конечно, значительно шире, чем сама Россия».

После этого в Российских и, все чаще, западных СМИ стали говорить о целенаправленной политике культурного влияния России в мире. В 2007 году был основан фонд «Русский мир», целью которого стала популяризация и изучение русского языка и культуры по всему миру. Он, в свою очередь, является аналогом различных «Институтов», фигурирующих в политике других государств. К 2013 году в 41 стране мира было открыто 90 центров «Русского мира». Сами же организаторы фонда заявляют: «Русский мир должен быть не столько воспоминанием о прошлом, сколько деятельным, мобилизующим началом построения лучшего будущего для великого народа, живущего в мире с собой и остальным миром».

В 2016 году, по данным Лондонского PR-агентства Portland Россия заняла 27 место в рейтинге самых влиятельных стран мира по критерию мягкой силы. При этом Венгрия находилась на 26 месте, а Китай на 28. Однако, Сэм Грин, директор Института России при Лондонском королевском колледже, в интервью Русской службе BBC высказывал сомнения в этом рейтинге, именно ввиду несопоставимости совместного культурного влияния Китая и России на Европу в сравнении с той же Венгрией и Чехией.
На данный момент тяжело говорить об эффективности этих мер, хотя бы в виду некоторого образовательного кризиса внутри самой России. Несмотря на то, что Москва обратила внимание на ситуацию, проблема негативного имиджа России является на данный момент одной из основных внешнеполитических проблем. Сейчас вопросами укрепления имиджа России и формирования активов «мягкой силы» призваны заниматься два ведомства. Федеральное агентство по делам СНГ (Россотрудничесво), занято не только вопросами влияния на страны СНГ, но и международного гуманитарного сотрудничества и имеет представительства в 76 странах мира. Подобную работу ведет и Российский центр науки и культуры (РЦНК), с акцентом на совместные научные изыскания, обмен техническим опытом и культурой культурным достоянием. РЦНК проводит различные выставки и концерты, направленные на привлечение внимания к современной русской науке и искусству. Нельзя оставить без внимания и активное иновещание российских СМИ – так с 2005 года телеканал Russia Today круглосуточно вещает на английском, арабском и испанском языках, и его суммарная аудитория насчитывает порядка 700 миллионов человек.
Перед российским правительством стоит трудная задача – необходимо не просто укрепить положительный имидж, но, в некотором роде, создать его заново. Приоритетным направлением тут является сохранение влияния русского языка и культуры в приграничных территориях (СНГ), сохранение его межнациональной роли. Кроме того, необходимо наращивание престижа российской науки и искусства в западных странах, а для этого, в первую очередь, нужно активное внутреннее развитие этих отраслей, которое, к сожалению, не так велико.
В завершении, хотелось бы отметить, что не стоит забывать и о том, что распространение русской культуры на Западе может протекать достаточно успешно ввиду огромного исторического наследия нашей страны, однако зацикливаться на этом ни в коем случае нельзя, ибо подобная стратегия, без привнесения чего-то нового, неминуемо приведет к стагнации и угасанию.

Итак, рассмотрев стратегии крупнейших мировых держав, можно сделать некоторые выводы. Во-первых, их всех объединяет стремление показать свою культуру с интересной и привлекательной стороны. Китай для этого использует свою древнюю историю и богатейший объем работ конфуцианских и даосистских философов, самобытный мистический мир, присущий китайской мифологии, а так же эстетическую красоту. Продукты развлекательной культуры (кино, компьютерные игры) выпускаемые в Китае ярко это показывают – эпические масштабы в сочетании с яркой, фантастической красотой и огромным количеством деталей. При этом последнее время в китайском кинематографе начинают появляться европейские герои, что может быть некой попыткой сближения китайской культуры с остальным миром.
Американская же деятельность на культурном поле может быть характеризована как «актуальная», в виду того, что они не часто заглядывают в прошлое. Большинство продуктов американского кино и других видов масскультуры рассказывают о настоящем времени, либо же вообще не несут особой смысловой нагрузки и являются исключительно развлекательным продуктом, направленным на максимально широкую аудиторию. Но даже этот вид кино не перестает нести идею об «американской мечте», «всеобщей демократии и толерантности» и прочих американских ценностях. Хотя подобная практика так же порой вызывает критику, в частности в том, что происходит некоторый подмен понятий и персонажи ведут себя «по-американски», фактически являясь при этом представителями совершенно иных культур, времени и даже цивилизаций.
Россия, так же как и Китай апеллирует к богатой истории и прошлым достижениям как царской России, так и (в меньшей степени) советской. Хотя о состоятельности этой стратегии, в первую очередь в кинематографе, идут многочисленные споры. Виной тому, скорее всего, отсутствие единой схемы развития кинематографа и других отраслей культуры с точки зрения государственной программы мягкой силы. В частности, попытки России конкурировать с западными развлекательными массмедиа имеют весьма низкую эффективность. Причин тому много, но одна из основных проблем тут даже не значительно более низкие бюджеты, но отсутствие маркетингового опыта для подобных проектов, а так же низкая заинтересованность целевой аудитории.
Кроме этого, явно виден интерес всех обсуждаемых участников к расширению влияния своего языка. Кроме чисто научных аспектов, например гипотезы когнитивной психологии и влиянии языка на восприятие и сознание (Гипотеза лингвистической относительности), тут имеется вполне прозаичный интерес. Во-первых, людям, знающим один и тот же язык, почти ничто не мешает общаться. Это благотворно сказывается как на экономическом сотрудничестве, так и на научном, культурном и всех прочих. Во-вторых, распространенность языка – есть показатель его статуса и значимости в мировом сообществе, а значит и страны-источника языка. Для США же здесь ситуация не совсем однозначная. США не является исторической родиной английского языка, поэтому в данном случае они с Британией как бы играют за одну команду. Отчасти поэтому некоторые люди в мире путают британских актеров, музыкантов и литературу с американской.
Последней общей чертой всех стратегий является продвижение образования и науки. Образовательные программы занимают огромное, если не ключевое место в стратегии мягкой силы. Через образовательные программы можно не только распространять свою культуру и язык, кроме этого они могут показать уровень технических достижений страны, что, безусловно, положительно отразится на ее имидже.
Взглянув на общие черты всех трех стратегий, становится очевидным, что они различаются даже в тех общих направлениях, которые имеются. И различаются они, в первую очередь, глобальными целями. США на данный момент стараются удерживать за собой титул мирового лидера во всем, центра демократии и свободы. Кроме того, США активно комбинируют мягкую силу с иными формами воздействия, как прямыми (применение силы к другим государствам), так и непрямые (экономические, дипломатические). Китай старается защитить свою культуру и проводит протекционистскую политику, при этом развивая бизнес и экономическое партнерство с другими государствами, в том числе, налаживая рынки сбыта своей продукции. Россия же, видимо, старается вернуть себе былую славу и влияние великой державы на региональном и мировом уровне. Кроме того, все страны имеют очень разную ресурсную базу, как финансовую, так и культурно-техническую. Таким образом, в совокупности с разными целями, методология используемых процессов различна.
Итак, подводя итог обзора стратегий мягкой силы США, Китая и России нужно отметить, что вопрос о конкретной эффективности до сих пор остается открытым. Да, США имеют поразительное культурное и дипломатическое влияние в мире. Китай за последние годы так же очень сильно преуспел в этом плане. Россия же, не может похвастаться какими-то особыми успехами, особенно в свете событий, последовавших за Евромайданом в Украине и дальнейшим развитием ситуации. Но у исследователей данного вопроса нет уверенности в том, что своих успехов во внешней политике США или Китай добились именно путем «мягкой силой». Какая ситуация была бы, если бы эти страны не имели внушительного экономического и военного потенциала? Как именно мировые события влияют на имидж тех или иных стран? Как это ни странно, ответы на эти вопросы лежат вне стратегии «мягкой силы», ибо эта стратегия лишь часть современной геополитики и мировых дипломатических отношений. Мягкую силу нельзя рассматривать отдельно от современной экономической и военной концепции, а так же и современной пропагандистской концепции разных стран. Джордж Най в своей книге отмечал, что все это, в современных реалиях, нужно рассматривать как «умную силу» – совокупность различных степеней влияния, давления и контроля.
Таким образом, в современном обществе с с его нынешним уровнем информационного обмена специалистам уже не видится возможным использование лишь одной линии влияния, например военной, именно поэтому развитие концепции «умной силы», различных «мягких» стратегий и прочего будет только усиливаться.

Эта статья была написана мною для портала ГосПресс и там же была впервые опубликована в трех частях:

Вода камень точит. Феномен «Мягкой силы» на современной политической арене обновлено: Октябрь 29, 2018 автором: Роман Болдырев

by on

Новые технологии социальной инженерии в действии

9 июля 2012 года на Совещании послов и постоянных представителей России президент России Владимир Путин, пожалуй, впервые обратил внимание отечественной дипломатии на необходимость использовать в работе «мягкую силу». Это подразумевает «продвижение своих интересов и подходов путем убеждения и привлечения симпатий к своей стране, основываясь на ее достижениях не только в материальной, но и в духовной культуре и интеллектуальной сфере». Президент признал, что «образ России за рубежом формируется не нами, поэтому он часто искажен и не отражает ни реальную ситуацию в нашей стране, ни ее вклад в мировую цивилизацию, науку, культуру, да и позиция нашей страны в международных делах сейчас освещается как-то однобоко. Те, кто стреляет и постоянно наносит ракетные удары тут и там, они молодцы, а те, кто предупреждает о необходимости сдержанного диалога, те вроде как в чемто виноваты. А виноваты мы с вами в том, что мы плохо объясняем свою позицию. Вот в чем мы виноваты».

Пришло время исправлять допущенные ошибки, искупать прежнюю вину: «мягкая сила» становится одной из опор российской внешней политики.

Концепт и концептуалисты soft power

Роль и значение «мягкой силы» (МС), которая использовалась еще в подготовке крушения советской системы и вплоть до реализации проекта «твиттер-революций» в арабском мире, постоянно возрастает. Сегодня практически ни одно даже малозначимое событие в мировой политике не происходит без использования МС, многократно усиленной новейшими информационными и когнитивными технологиями. Более того, в современных условиях именно «мягкая сила» зачастую обеспечивает информационную артподготовку, готовит плацдарм для прямого военного вмешательства.

Различные способы воздействия на сознание, методы ненасильственной обработки властных и иных групп известны давно. Об этом писали Н. Макиавелли и французские энциклопедисты, Г. Торо и М. Ганди, Т. Лири и Р. Уилсон. Однако появление стройной не столько научной, сколько сугубо практической концепции soft power связано с именем Джозефа Сэмюэля Ная, профессора Публичной административной школы им. Дж. Кеннеди в Гарвардском университете, члена американской Академии искусств и наук и Дипломатической академии. Главным достижением Ная стало не только концентрированное и емкое описание природы и значения «мягкой силы», которая сыграла определенную роль в холодной войне, но и определение ее возможностей, которые в ХХI веке, веке информационных технологий и когнитивных войн, становятся поистине неограниченными.

Сам термин «мягкая сила» был предложен Наем в 1990 году, и лишь спустя 14 лет, в 2004 году; вышла его, пожалуй, самая известная книга - Soft Power: The Means to Success in World Politics (Мягкая сила: Средства достижения успеха в мировой политике). В настоящее время Най активно продолжает свои исследования и формирует повестку «умной власти» для нынешней администрации Белого дома, понимая ее как «способность объединять в различных контекстах жесткие и мягкие ресурсы власти в успешные стратегии».

Успехи в продвижении концепции «мягкой силы» связаны, конечно, не с ее научной значимостью, а с ее широким использованием в большой политике: наработки Дж. Ная были учтены правительством США при принятии важнейших политических решений. В 1977–1979 годах он - помощник заместителя госсекретаря США по вопросам поддержки безопасности, науки и технологии, председатель группы Национального совета безопасности по вопросам нераспространения ядерного . В администрации Клинтона Най работал помощником главы Пентагона по международной безопасности, возглавлял Национальный совет по разведке США, а также представлял США в Комитете по вопросам разоружения при ООН. В ходе президентской кампании Дж. Керри претендовал на место советника по национальной безопасности.

Помимо этого Най был старшим членом Института Аспена (США), директором Аспенской стратегической группы и членом Исполнительного комитета Трехсторонней комиссии, участником ряда заседаний Совета по международным отношениям. Институт Аспена был основан в 1950 году миллиардером Уолтером Папке - одним из инициаторов 68-й директивы Совета национальной безопасности США, закрепившей доктрину холодной войны. Сегодня институт возглавляет Уолтер Исааксон, бывший председатель и главный исполнительный директор CNN и журнала Time, а в Совет правления входят такие знаковые фигуры, как принц Саудовской Аравии Бандар бин Султан, бывшие госсекретари США Мадлен Олбрайт и Кондолиза Райс, президент корпорации «Дисней» Майкл Айснер, заместитель генсека ООН Олара Отуну, бывший глава Совета ЕС и НАТО Хавьер Солана и др. Иными словами, Аспенская группа - это закрытый клуб высокопоставленных политиков, разрабатывающих стратегии мироустройства. Возвращаясь к Наю, отметим, что он успел побыть директором в Институте исследований безопасности «Восток - Запад» и в Международном институте стратегических исследований, а при Обаме привлечен сразу к двум новым исследовательским проектам - в Центр за новую американскую безопасность и в Проект реформы национальной безопасности США.

Подобные переходы из науки в политику, из политики в разведку, из разведки в науку и т.п. - широко распространенная на Западе практика. Достаточно вспомнить Зб. Бжезинского, Ф. Гордона, Г. Киссинджера, М. Макфола, К. Райс. Эта практика призвана продвигать и реализовывать интересы тех или иных элитных групп. Что же касается концепции soft power, то о ее практической значимости для правительства США свидетельствует, в частности, такой факт. Презентация книги Дж. Ная Soft power, переведенной на русский язык («Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике»), проводилась в 2006 году под эгидой посольства США в Московском центре Карнеги.

Теперь собственно о концепте «мягкой силы» (МС). Главный смысл soft power заключается в формировании привлекательной власти, т.е. в способности влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда не сделали бы. Такой власть становится, основываясь не только на убеждении, уговаривании или способности подвигнуть людей сделать что-либо при помощи аргументов, но и на «активах», которые продуцируют ее привлекательность. Достичь этого, по мнению Ная, возможно, используя «власть информации и образов», власть смыслов. Иными словами, ядро «мягкой силы» - нематериальность, информативность и подвижность.

Чья «мягкая сила», того и область

В свою очередь, создание «привлекательности» невозможно без лингвистического конструирования, без интерпретации реальности, без акцентирования внимания на взаимно противоположных оценочных суждениях (типа Бог-дьявол, добро-зло, свобода-рабство, демократия-диктатура и пр.). Причем именно проводники «мягкой силы» определяют, что есть «хорошо» или «справедливо», какая страна становится изгоем или образцом демократической трансформации, подвигая тем самым остальных участников политического процесса соглашаться с этой интерпретацией в обмен на поддержку со стороны субъекта soft power.

«Оседлать законы » (И.В. Сталин), как убедительно доказала практика, лишь силовыми методами невозможно. Поэтому в современных условиях столь важной оказывается «мягкая сила», проявляющаяся как особый тип влияния, особый вид власти, непосредственно связанный с информационной революцией, с самим объемом информации и его ростом по экспоненте, а также со скоростью и широтой распространения этой информации благодаря новейшим коммуникативным технологиям. Информационная революция позволяет перекодировать сознание, начиная с изменения исторической памяти и заканчивая миром символов-смыслов. Причем именно смысло-символический мир является наиболее значимым, так как на него в значительной степени ориентируется социальная память общества, позволяющая противостоять как разрушению извне, так и самоуничтожению.

Человек всегда жил в трех измерениях - в мире реальном, мире информационном и мире символическом. Однако именно в современном мире новые технологии и средства коммуникации оказывают столь мощное воздействие на сознание, что реальные действия и события только тогда становятся значимыми, когда они представлены в СМИ, то есть становятся функцией виртуальности. События как бы и нет в реальной жизни, если о нем не написано в газете или оно не отражено в Сети. Это одна сторона дела. Важно еще и то, что современные технологии позволяют легко и быстро манипулировать сознанием больших масс людей, формировать нужные манипулятору образы и символы.

Именно на это и опирается «мягкая сила» Запада, работая с сознанием человека, а точнее, масс посредством информации, знаний и культуры. Мягкосиловое воздействие на большие массы людей может быть осуществлено в довольно короткий период - он, как правило, не превышает нескольких месяцев. В этом случае наиболее эффективными инструментами soft power являются СМИ, традиционные и новые социальные медиа.

В долгосрочной перспективе МС в меньшей степени зависит от риторики, но больше связана с практической деятельностью. В этом случае эффективными инструментами «мягкой силы» являются: предоставление услуг высшего образования, а также развитие наук, в том числе общественных, основная задача которых заключается в производстве смыслов - теорий и концепций, легитимизирующих позицию и взгляды государства, проводящего политику МС. Совокупность этих стратегий позволяет воздействовать на систему социокультурных фильтров или «матрицу убеждений» конкретного индивида, общества, по отношению к которому применяется данный тип воздействия, заставляя его в конечном итоге изменить свое поведение.

Конкретно это проявляется в следующем. Как пишет Дж. Най, «идеалы и ценности, «экспортируемые» Америкой в умы более полумиллиона иностранных студентов, которые каждый год обучаются в американских университетах, а затем возвращаются в свои родные страны, или в сознание азиатских предпринимателей, которые возвращаются домой после стажировки или работы в Силиконовой долине, направлены на то, чтобы «добраться» до властных элит». В долгосрочной стратегии МС посредством только образования «позволяет сформировать определенное мировоззрение у иностранных гостей, отражающее ценностные ориентации самого принимающего государства и позволяющее рассчитывать на благоприятное отношение к стране пребывания с их стороны в будущем».

Формирование «определенного мировоззрения» происходит следующим образом. Во-первых, пребывание участников образовательных программ в стране подразумевает ознакомление с ее политической и экономической моделью, приобщение к ее культуре и ценностям. По возвращении домой студенты или стажеры не просто используют этот опыт. В случае подготовки или принятия тех или иных решений они руководствуются полученными ценностными ориентирами.

Во-вторых, конкурсный отбор получателей грантов и стипендий подразумевает выделение наиболее перспективных представителей в тех или иных областях деятельности или научного знания. После прохождения обучения с выпускниками сохраняются тесные связи в рамках сетевых сообществ, различных исследовательских центров, таким образом государство - проводник МС оставляет за собой возможность влиять на зарубежные элиты или использовать их интеллектуальный ресурс в собственных интересах. Хорошо известно, как такой подход широко используется США, Великобританией, Китаем. Широко эта практика применялась и в СССР.

Современная Россия практически добровольно сложила с себя обязанности подготовки, выращивания лояльных ей элит. В то время как, по данным лишь за 2011 год, в США училось свыше 700 тыс. иностранных студентов, в Великобритании - свыше 300 тыс., в Австралии - около 150 тыс. К 2020 году согласно прогнозу Британского совета, Ассоциации университетов Великобритании и компании IDP (Австралия) обучаться в высших учебных заведениях западных стран будут около 6 млн человек(!). И это только студенты, не говоря уже о конкретных и специфических программах подготовки гражданских активистов, блогеров и т.п.

Ресурсная база МС, конечно же, не ограничивается обучающими программами. Soft power использует весь спектр культурных, информационных, разведывательных, сетевых, психологических и иных технологий. Все это в комплексе позволяет согласиться с мнением немецкого издателя Й. Йоффе относительно «мягкой силы» Америки, которая «даже более значима, чем ее экономическая или военная мощь. Американская культура, будь она низкого или высокого уровня, проникает повсюду с интенсивностью, которая наблюдалась только во времена Римской империи, но с новой характерной особенностью. Воздействие Рима или Советского Союза в области культуры как бы останавливалось на уровне их военных границ, американская же «мягкая сила» правит империей, где никогда не заходит солнце».

С этим не поспоришь, но все же главным инструментом soft power, используемым при манипуляциях с исторической памятью, причем не требующим непосредственного присутствия в стране - инициаторе давления, являются как традиционные, так и новые - сетевые - средства массовой информации. Именно СМИ являются трансляторами нового видения мира не только в публицистической или научно-популярной форме, но и через художественные произведения, соответствующим образом трактующие определенные исторические факты. В свое время Наполеон Бонапарт заметил: «Я боюсь больше трех газет, чем ста тысяч штыков». Сегодня влияние СМИ увеличилось на порядки.

Присутствуя ежедневно, а порой и ежечасно, в жизни каждого человека СМИ фактически управляют мнениями и оценками, интегрируют индивидуальные человеческие умы в «массовый разум» (другой вопрос - насколько он действительно разумен). В результате у людей продуцируются одни и те же мысли, порождаются одни и те же образы, отвечающие целям и задачам персон, контролирующих мировые средства коммуникации. Железную хватку информационных ресурсов МС прекрасно выразил российский психолог, член-корреспондент РАН, трагически погибший в 2002 году А.В. Брушлинский: «Когда это на самом деле происходит, то можно наблюдать волнующее незабываемое зрелище, как множество анонимных индивидов, никогда друг друга не видевших, не соприкасавшихся между собой, охватываются одной и той же эмоцией, реагируют как один на музыку или лозунг, стихийно слитые в единое коллективное существо».

Без преувеличения в ХХI веке важнейшим инструментом «мягкой силы», придавшим ей динамизм и мобильность, стали современные средства массовых коммуникаций, сокращающие некогда непреодолимые расстояния между материками. Теперь не только возможно формировать мировоззрение социума конкретной страны, организация и проведение государственного переворота не требует непосредственного присутствия интересантов: свергать режимы можно дистанционно, посредством передачи информации через различные сети.

Нельзя не согласиться с мнением отечественных исследователей Г.Ю. Филимонова и С.А. Цатуряна в том, что современный мир, «соединенный интернетом, телевидением, радио и газетами, все более напоминает паутину, объединяющую человечество в единое информационное пространство, предоставляя тем самым любому государству статус стороннего наблюдателя, способного восстановить статус-кво только путем насилия. Формируя посредством этих каналов либерально-демократическую культурную среду, социальные сети и СМИ (прежде всего американские) открывают путь к смене неугодных режимов в невиданных ранее масштабах... Возросшая роль информации в жизни современного человека, разгоняющей маховик исторического процесса, форсирует создание глобального сетевого общества, оторванного от традиций и национальных культур».

Иными словами, «мягкая сила» в ХХI веке становится одним из главных способов борьбы за влияние, за территории и ресурсы. Мир словно возвращается в позднее Средневековье. Если после Аугсбургского мира 1555 года в Европе был установлен принцип cuius region, eius religio (дословно: «чья область, того и вера»), то современность устанавливает иной принцип - «чья «мягкая сила», того и область».

Сетевые технологии как ресурс МС

Развитие и значение мягкосиловых технологий во многом обусловлено научно-техническим прогрессом, благодаря которому современный человек погружается в киберпространство. В его границах разумная деятельность индивида становится определяющим фактором развития. Дигитализация (перевод информации в цифровую форму) всех сторон жизни и стремительное развитие сетевых электронных технологий способствуют созданию новой информационной парадигмы. При этом существенным оказывается следующее противоречие - информационные технологии развиваются значительно быстрее, чем происходит адаптация людей к ним, что обусловлено их физиологическими и психологическими особенностями. В результате осознание истинной роли новых технологий в формировании информационного, а значит, социального и политического пространств, приходит к людям с опозданием, и homo digitalis оказывается беззащитным перед хозяевами информационных технологий.

Стратегически же мыслящие политики должны понимать истинную природу и направленность той или иной технологической новинки. Именно поэтому необходимо знать, что сетевые технологии, будучи одним из важнейший ресурсов «мягкой силы», стали самым значимым в ХХI веке инструментом борьбы за власть и влияние. Оценка роли и значения соцсетей в формировании настроения масс, в их экзальтации и организации позволяет утверждать, что, во-первых, социальные сети - это когнитивная технология; во-вторых - организационное оружие, а в-третьих - бизнес-продукт. Одним из первых в России на это обратил внимание И.Ю. Сундиев. Оставив в стороне вопросы бизнеса, обратим более пристальное внимание на первые две характеристики.

Под когнитивными или познавательными принято понимать информационные технологии, описывающие основные мыслительные процессы человека. Они являются одним из наиболее «интеллектуальных» разделов теории искусственного интеллекта. В отличие от фундаментального принципа западного рационализма, сформулированного Декартом в «Рассуждении о методе» (1637 год), - «мыслю, следовательно, существую» (cogito ergo sum) - сегодня к понятию когнитивного относятся не только процессы мышления, но и любые формы взаимодействия человека и среды, основанные на построении образа ситуации. В современном мире известное утверждение «Кто владеет информацией - тот правит миром» уступило место принципу когнитологии: «Кто умеет систематизировать информацию и из нее получать знания, тот правит миром».

Истоки когнитивных знаний, согласно которым мозг рассматривается как устройство обработки информации, были заложены еще во второй половине ХIХ века в работах У. Джеймса и Г.Л.Ф. фон Гельмгольца. Однако лишь в 1960-е годы на факультете прикладной психологии Кембриджского университета, возглавляемого Ф. Бартлеттом, удалось организовать проведение широкого спектра работ в области когнитивного моделирования. Хотя еще в 1943 году ученик и последователь Бартлетта К. Крэг в своей книге The Nature of Explanation («Природа объяснения») привел весомые доводы в пользу научного изучения таких «мыслительных» процессов, как убеждение и постановка цели. Уже тогда Крэг обозначил три этапа деятельности агента, основанной на знаниях. Во-первых, действующий стимул должен быть преобразован во внутреннее представление. Во-вторых, с этим представлением должны быть выполнены манипуляции с помощью познавательных процессов для выработки новых внутренних представлений. В-третьих, они должны быть, в свою очередь, снова преобразованы в действия.

Современные когнитивные технологии как усовершенствованные крэговские установки - это способы трансформации свойств и качеств человека, его поведения за счет либо модификации психофизиологических параметров организма, либо включения индивида в гибридные (человеко-машинные) системы. Отдельное направление представляют когнитивные технологии, меняющие социальное поведение. Надо сказать, что информационные и когнитивные технологии изначально развивались, взаимно дополняя друг друга, создавая задел для нового технологического уклада, в котором объектом и субъектом преобразования становится человек. Бурное развитие биотехнологий в конце ХХ века, появление нанотехнологий привело к рождению NBIC-конвергенции (по первым буквам: N - нано, B - био, I - инфо, C - когно). Как отмечает И.Ю. Сундиев, к настоящему моменту NBIC-конвергенция уже затронула все области человеческой жизнедеятельности, прямо или косвенно определяя характер, способы и динамику социальных взаимодействий. Благодаря облачным вычислениям, робототехнике, беспроводной связи 3G и 4G, Skype, Facebook, Google, LinkedIn, Twitter, iPad и дешевым смартфонам с поддержкой выхода в интернет социум стал не просто связанным, а гиперсвязанным и взаимозависимым, прозрачным в полном смысле этого слова. Особую роль NBICконвергенция сыграла в появлении новых форм и методов совершения преступлений, а также изменила взгляды на военную стратегию. Доминирующими стали «стратегия непрямых действий» и «стратегия безлидерного сопротивления», опирающиеся на сетевые структуры, создаваемые среди населения потенциального противника. Именно на этом были основаны все, начиная с белградской ≪революции≫ 2000 года, политические перевороты ХХI века.

Существенным ≪достижением≫ когнитивных технологий является разработка смарт-форм пресоциализации - добровольноигрового неосознаваемого самим субъектом способа быстрой смены социальных ролей, статусов и позиций. Смарт-формы упакованы, завернуты в контркультурную оболочку безобидной игрыприкола и выступают как способы новой консолидации людей. Наиболее известны среди смартформ флэшмобы. Дословный перевод выражения fl ashmob на русский язык - ≪мгновенная толпа≫, хотя правильнее это понимать как ≪умная толпа≫, т.е. толпа, имеющая цель и четко следующая заранее подготовленному сценарию. Собственно, это уже и не толпа.

В 2002 году в книге ≪Умная толпа≫ (Smart Mobs) специалист по культурным, социальным и политическим импликациям в медиасферу современности Г. Рейнгольд не только подробно описал флэшмоб, придавая особое значение новому способу организации социальных связей, структур, но фактически предвосхитил и описал волну новых социальных революций. Он полагал, что флэш-акции (смартмобы) столь мобильны благодаря тому, что их участники используют современные средства коммуникации для самоорганизации. Считается, что идея организовать флэшмоб с использованием интернета как организационного ресурса пришла создателю первого сайта для форматирования подобных акций FlockSmart.com Р. Зазуэта после знакомства с творчеством Рейнгольда. Сегодня флэшмобы используются довольно широко и формируют совершенно особую реальность.

Дело в том, что флэшмобы являются механизмом формирования конкретного поведения в данный момент в данном пространстве. Управляемость ≪умной толпы≫ достигается за счет следующих базовых принципов организации. Во-первых, акция заранее готовится через официальные интернет-сайты, где моберы разрабатывают, предлагают и обсуждают сценарии для акций.

Во-вторых, акция начинается одновременно всеми участниками, но призвана выглядеть как спонтанная -участники должны делать вид, что не знают друг друга. Для этого согласовывается время или назначается специальный человек (маяк), который подает всем сигнал к началу акции. В-третьих, участники акции все делают с самым серьезным видом: флэшмоб должен вызывать недоумение, но не смех. В-четвертых, акции должны быть регулярными, иметь абсурдный характер и не поддаваться логическому объяснению.

При этом флэшмоб - совершенно добровольное занятие. Но самое главное, что все участники флэшмоба не знают и не должны знать истинной причины организации той или иной акции. Важнейший смысл смартмоба как ≪новой социальной революции≫ заключается в том, что подобные акции формируют модели необдуманного, навязанного ≪маяком≫, поведения больших масс людей. В момент флэшмобов происходит спектаклизация реальности, индивид утрачивает собственно индивидуальность, превращаясь в легко управляемый винтик социальной машины.

Роль соцсетей не ограничивается формированием смарттолпы. Существенное влияние они оказали на общественное сознание в период политических кризисов, в ряде случаев закончившихся сменой политических режимов. Так, везде, где происходили события ≪арабской весны≫, для привлечения союзников протестующие использовали новые интернет-приложения и мобильные телефоны, перебрасывая ресурсы из киберпространства в городское пространство и обратно. Для посетителей социальных сетей создавалось впечатление, что в протестные действия включились миллионы. Однако в действительности число реально протестующих и протестующих в Сети отличаются многократно. Достигается это с помощью специальных программ.

В частности, за год до ≪арабской весны≫, в 2010 году, правительство США заключило договор с компанией HB Gary Federal на разработку компьютерной программы, которая может создавать многочисленные фиктивные аккаунты в соцсетях для манипулирования и влияния на общественное мнение по спорным вопросам, продвигая нужную точку зрения. Она также может быть использована для наблюдения за общественным мнением, чтобы находить опасные точки зрения.

Еще раньше ВВС США заказали разработку Persona Management Software, которую можно использовать для создания и управления фиктивными аккаунтами на сайтах социальных сетей, чтобы искажать правду и создавать впечатление, будто существует общепринятое мнение по спорным вопросам. В июне 2010 года программа была запущена.

Фактически сегодня активно внедряются новые технологии социальной инженерии, создающие неведомые ранее модели принятия решений, изменяющие когнитивный базис современного человека. А интернет, будучи планетарной информационной магистралью, превращает такие проекты, как WikiLeaks, Facebook и Twitter, в инструмент борьбы за влияние и конкретно смены политических режимов в странах-мишенях. При помощи интернет-технологий происходит, словами А. Грамши, «молекулярная агрессия в культурное ядро» конкретного режима, разрушается основа национального согласия, накаляется до предела ситуация внутри страны и в ее окружении. И все это укладывается в концепцию «мягкой силы».

Конечно, социальные сети сами по себе не продуцируют «вирус революции», но являются прекрасным каналом его распространения. Возьмем, к примеру, Twitter. Это, собственно, не социальная сеть, скорее социальный медиасервис. Причина, по которой Twitter можно рассматривать как инструмент разогрева общественного мнения, сокрыта в его интерфейсе. Благодаря конструкции этого коммуникативного канала пользователь оказывается в потоке однотипных сообщений, в том числе «закольцованных», повторяющихся при помощи так называемых «ретвиттов» в режиме нон-стоп. Кроме того, Twitter формирует деградантный язык «словесных жестов».

На иных принципах работает Facebook, насчитывающий около одного миллиарда пользователей. Эта сеть стала самым значимым сетевым инструментом «мягкой силы» вообще и политических переворотов 2011–2012 годов. В результате у пользователей возникает ощущение значимости происходящих событий и мгновенной его включенности в этот процесс. Более того, создается впечатление, что от позиции, реакции конкретного субъекта зависит развитие ситуации. Условно, если именно я выйду на площадь или хотя бы виртуально присоединюсь к протесту, то ненавистный диктатор будет повержен.

Оценивая значение Facebook в «мягкой силе» Запада, важно помнить, что пользователи этого ресурса - самая активная часть населения любой страны, к тому же активно включенная в контекст информации определенной направленности (как правило, это критическая оценка существующего режима). Однако не во всех странах Facebook овладел массами. В России Facebook, достигший к концу 2012 года планки 7,5 млн участников, что составляет 5,36% населения, - не самая популярная сетевая площадка. Лидирующие позиции в РФ и ряде стран постсоветского пространства занимают сети «ВКонтакте» (более 190 млн) и «Одноклассники» (более 148 млн). Если же судить по счетчику на сайте, то активных пользователей (тех, кто ежедневно заходит в сеть) сервиса «ВКонтакте» насчитывается 41 млн.

Анализ работы социальных сетей позволяет выстроить их своеобразную иерархию как по степени воздействия, так и по технологической применимости. На вершине сетевой пирамиды может быть размещен интеллектуальный портал для самых продвинутых и креативных пользователей - LiveJournal (Живой Журнал). Это место «высокого» общения, самоутверждения, либо же так называемого троллинга - размещения материалов с целью вызвать конфликт, спровоцировать на какие-то оценки и даже поступки. По воздействию на общественное мнение ЖЖ технологически применим практически так же, как классические СМИ. Другое дело Facebook, который занимает срединное или центральное место в сетевой иерархии, охватывая многомиллионные аудитории. В России эту нишу занимает «ВКонтакте». Затем уже следует Twitter.

Социальные сети выполняют сегодня не столько роль площадки для общения, сколько детонатора информационного взрыва, способного распространять данные по всему миру за считанные секунды, ускоряя тем самым ход той или иной операции. Это вовсе не означает, что телевидение и радио теряют популярность. В современных условиях происходит симбиоз крупнейших телевизионных гигантов с такими сетями, как WikiLeaks, Facebook, Twitter, YouTube, усиливающий в конечном итоге эффект информационных операций, выводя на улицы сотни тысяч манифестантов.

Итак, сетевые структуры - важнейший инструмент «мягкой силы», созданный для решения как минимум трех задач, причем в глобальном масштабе. Первая - формирование новых смыслов, смыслов, задаваемых «оператором», «маяком». Если эту задачу удается решить, то никакое военное вмешательство не понадобится.

Вторая задача заключается в организации оперативного контроля над деятельностью групп и отдельных лиц. Третья задача - создание механизма формирования и манипуляции поведением в конкретных ситуациях, а также привлечение к решению задач людей, которые этих задач не понимают и не должны этого понимать.

Таким образом, набирая многомиллионные аудитории, социальные сети превратились в когнитивное, информационное и организационное оружие. Как в свое время заметил выдающийся советский ученый П. Капица, «средства массовой информации не менее опасны, чем средства массового уничтожения». Это в полной мере относится к соцсетям как средству реализации мягкой силовой стратегии.

Справка

Джозеф Сэмюэль Най. Выпускник Принстонского университета, докторант и преподаватель Гарварда. Его докторская диссертация была выдвинута на соискание премии Сесила Родса, известного апологета мирового господства Британии и англо-американского истеблишмента в целом, создателя алмазной империи DeBeers и действующей до сих пор закрытой структуры под названием «Группа» (или «Мы»). Кстати, согласно завещанию Родса, после его смерти в 1902 году около 3 млн фунтов (по тем временам колоссальная сумма) было передано на учреждение студенческих стипендий и профессорских грантов. При этом в завещании было оговорено, что стипендии предназначены для уроженцев европейских стран, США и британских колоний «с лидерскими наклонностями» в рамках программы воспитания президентов, премьер-министров и иных высокопоставленных деятелей, которым «предстоит управлять нациями и миром».

НПО как средство давления

Глобализация создала уникальные условия для мягкосилового давления внутри конкретной страны. Этим непосредственно занимаются такие агенты МС, как различные фонды и иные так называемые неправительственные организации.

Например, Национальный фонд поддержки демократии (NED), основанный в 1993 году, позиционирует себя как частную некоммерческую организацию, деятельность которой направлена на развитие и укрепление демократических институтов по всему миру. При этом фонд был создан совместно Республиканской и Демократической партиями. Руководство его деятельностью осуществляется советом, в состав которого входит пропорциональное количество представителей обеих партий. Более того, на официальном сайте зафиксировано, что деятельность фонда «контролируется на разных уровнях со стороны конгресса США, Государственного департамента и независимого финансового аудита». Ежегодно NED выплачивает более 1000 грантов на поддержку проектов НПО в более чем 90 странах. Еще одной структурой, реализующей концепцию американской «мягкой силы», является Национальный институт демократии (NDI), созданный в 1993 году под патронажем Демократической партии США. Финансирование института, председателем которого в данный момент является экс-госсекретарь М. Олбрайт, также осуществляется федеральным правительством, различными международными агентствами развития и частными фондами. В рамках своей миссии «NDI оказывает практическую помощь общественным и политическим деятелям, продвигающим демократические ценности, практики и институты. NDI работает с демократами в каждом регионе мира и помогает в создании политических и общественных организаций, в обеспечении честных выборов и в продвижении гражданского участия, открытости и ответственности в правительствах». В настоящий момент эта «помощь» осуществляется в 125 странах.

Агентство США по международному развитию (USAID) было создано по распоряжению Дж. Кеннеди в 1961 году и позиционирует себя (цитирую официальный сайт агентства) как «независимое агентство федерального правительства США. Отвечает за невоенную помощь США другим странам. Администратор агентства и его заместитель назначаются президентом США с согласия сената и действуют в координации с Государственным секретарем США. Агентство работает более чем в 100 странах мира. На финансирование программ этой организации ежегодно выделяется около 1% федерального бюджета США». Осталась ли у кого-нибудь после прочтения этой информации убежденность в том, что USAID - неправительственная организация?

Среди иных структур soft power, так или иначе занимающихся «продвижением демократии», а реально - формированием образа «привлекательной» власти США, следует назвать RANDCorporation, Институт Санта-Фе, Дом Свободы, фонды Форда, Макартуров, Карнеги и др. А также Центр СМИ и публичной политики Школы государственного управления им. Кеннеди при Гарвардском университете, Беркмановский центр «Интернет и общество» при Гарвардской Школе права, Оксфордский институт интернета, Альянс молодежных движений, школы права Колумбийского и Йельского университетов, Институт Альберта Эйнштейна, созданный, пожалуй, самым известным идеологом ненасильственного сопротивления Джином Шарпом в 1983 году.

Из последних конкретных результатов деятельности агентов американской «мягкой силы» следует вспомнить так называемую «арабскую весну». Сегодня уже широко известно, что оппозиционное «Движение 6 апреля» в Египте поддерживалось такими международными организационно-информационными ресурсами, как сеть GlobalVoices, финансируемая фондами Форда и Макартуров, «Открытым обществом» Дж. Сороса, а также производителями и дистрибьюторами IT. Именно через GlobalVoices, регулярно проводившей международные конференции и рабочие встречи, распределялись средства на профильные общественные структуры - «Врачи за перемены», «Журналисты за перемены», «Рабочие за перемены» и др. По отдельным каналам оказывали помощь объединениям юристов, женским организациям, а также структурам национальных меньшинств. Целевую поддержку получали также редакции изданий, прежде всего политических сайтов, таких как «Аль-Масриаль-Юм», а на международном уровне - «Аль-Джазира». Даже отдельные интеллектуалы, преимущественно из сферы СМИ - мастера фельетонного и карикатурного жанра. Как следует из материалов WikiLeaks, опубликованных 29 января 2011 года, уже после восстания на площади Тахрир, посол США в Египте Маргарет Скоби в своих донесениях еще в декабре 2008 года упоминала о «Движении 6 апреля», которому предстояло быть одним из основных организаторов акций протеста, а один из египетских оппозиционеров - топ-менеджер Google Ваил Гоним - был отправлен на организованный Госдепом США семинар молодых активистов по фальшивому паспорту.

По некоторым данным, на тот момент группа «6 апреля» в социальной сети Facebook уже насчитывала 70 тыс. человек, преимущественно из образованной молодежи. Особый акцент был сделан на работе с коптским меньшинством. Как и в Судане, христианское меньшинство в Египте с начала 1980-х патронировалось специально созданными для этого организациями - Интернационалом христианской солидарности (CSI) и фондом PaxChristi. Таким образом, можно утверждать, что США в полной мере задействовали ресурсы «мягкой силы» для осуществления смены режима в Египте и в других странах Северной Африки и Ближнего Востока. Прав оказался Дж. Шарп, «мирный переворот не терпит импровизаций». Так, переворот в Тунисе во многом стал результатом длительной подготовительной работы Центра прикладных ненасильственных акций и стратегий CANVAS (The Center for Applied Non-Violent Action and Strategies).

Основанный в 2003 году в Белграде на базе движения «Отпор» - главной публичной силы белградской «революции», CANVAS занимается реализацией методик Дж. Шарпа. Члены организации также участвуют в семинарах, финансируемых ОБСЕ и ООН. Сотрудничая с «Домом Свободы», который, в свою очередь, поддерживается Национальным фондом за демократию, CANVAS подготовил к 2011 году активистов более чем из 50 стран мира, в том числе из Зимбабве, Туниса, Ливана, Египта, Ирана, Грузии, Украины, Белоруссии, Киргизии и даже Северной Кореи.

Важно, что программа обучения была построена на вытеснении национальных правительств из процесса формирования мнения слушателей, которые должны были погружаться в информпотоки, идущие только из мировых (читай, западных) СМИ и соцсетей. Кстати, Тунис, запустивший «революционную волну» в 2011 году, перекинувшуюся затем на Египет и другие страны Северной Африки и Ближнего Востока, еще двадцатью годами ранее стал первой арабской и африканской страной, подключившейся к Сети, а к началу революции по уровню развития мобильной телефонии из стран мусульманского мира уступал лишь Турции.

В связи с этим справедливо полагать, что публикации на сайте WikiLeaks материалов, компрометирующих семью тунисского президента З. Бен Али, послужили детонатором общественного недовольства. Экзальтация даже лояльных власти тунисцев была достигнута трансляцией по сетям самосожжения Мохаммеда Буазизи. Здесь необходимо отметить, что зрелище - особо важный технологический прием «мягкой силы». Он продуцирует коллективное чувство - синтонию, формирующее новое качество отношений между объектами воздействия, то есть зрителями. Кроме того, ролевое зрелище (например, театр, кино, акты самосожжения, передаваемые по социальным сетям) дополняет синтонию самоидентификацией с героем или усвоение страсти героя. В результате завороженность конкретным действием может изменить восприятие реальности. К тому же развитие современных технологий позволяет серьезным образом усилить эффект невротической синтонии, повысить внушаемость.

Современные средства коммуникации стали одними из важнейших средств подготовки и осуществления политических переворотов в арабском мире, прежде всего, в силу того, что позволили активизировать зрелищную сигнальную семантику. Так, YouTube, который является третьим по количеству посетителей сайтом в мире (ежедневное количество просмотров достигает 4 млрд), позволяет мгновенно распространять по мобильной связи подлинные, ретушированные или просто созданные видеосюжеты, возбуждающие в сенсибилизированном обществе генерализованные реакции ужаса, переходящего в яростное неприятие заведомо указанного виновника. Как правило, это политический лидер, члены правящей партии.

Очень четко показал роль сетей в событиях «арабской весны» издатель сайта MetaActivism Мэри С. Джойс. Акты самосожжения - это «наглядно, и это шокирует… Что сделало истории Буазизи, Саида и аль-Хатиба резонансными? Их необыкновенная брутальность, причем видимая на фотоснимках и видео сразу после происшедшего. Это произвело висцеральный (то есть до ощущений во внутренних органах. - Прим. авт.) эмоциональный эффект. Увидеть эти картинки куда более чувствительно, чем о них услышать, и уже испытываемый гнев против режима достигает лихорадочной амплитуды». Не вдаваясь в детальный анализ событий «арабской весны» - об этом уже написано немало, - отмечу, что после событий 9/11 США мобилизовали огромные финансовые ресурсы для активизации своего мягкосилового давления. Для чего создали порядка 350 (с каким размахом работают!) новых различных программ в области образования, культуры и информации для продвижения демократии и создания прослойки граждан в арабских странах, ориентированных на ценности и политику США. Все программы были объединены в масштабный проект под названием «Инициатива поддержки партнерства на Ближнем Востоке», который курировался Госдепом США.

В 2002 году Госдепартамент четко обозначил цель данного проекта - осуществить «демократические преобразования» в таких странах региона, как Алжир, Бахрейн, Египет, Иордания, Кувейт, Ливан, Марокко, Оман, Катар, Саудовская Аравия, Тунис, ОАЭ, Палестинские территории, Иран, Ирак и Ливия. Эти преобразования предполагалось запустить при помощи мягкосиловых проектов, направленных на (1) изменение политического строя через создание партий, подготовку альтернативных политиков, эмансипацию женщин и формирование лояльной и демократически настроенной молодежи; (2) изменение экономического климата путем создания слоя бизнесменов и юристов, получивших «западное образование», а также изменения законодательства стран; (3) реформирование всей системы образования посредством расширения доступа женщин к образованию, ревизии учебных планов и обеспечения школ и университетов американскими учебниками.

В реализации этих проектов было апробировано принципиальное новшество - США впервые изменили целевую аудиторию программ обучения. Теперь вместо действующей элиты, военных и диссидентствующей интеллигенции правительство США стало обучать молодежь до 25 лет и женщин. Кроме этого, Госдеп модифицировал тактику продвижения «мягкой силы». Вместо поддержки политических режимов и армии Вашингтон стал создавать альтернативные партии, некоммерческие организации, реформировать системы образования.

В результате всего за десять лет осуществления такой стратегии произошло, во-первых, значительное увеличение числа арабского населения, прошедшего политическое обучение в США либо по американским методикам у себя на родине. Если в конце 2000 года тысячи граждан вовлекались в программы обменов или обучения, то уже в 2004–2009 годах - сотни тысяч. Так, только из Египта в 1998 году США пригласили на обучение по программам в области развития демократии около 3300 человек, в 2007 году - их уже было 47 300 человек, а в 2008-м - 148 700 человек.

Во-вторых, Госдепу удалось «обработать» молодежь, представляющую не самые обеспеченные слои общества и лишенную возможности получить образование. Эти группы молодежи - так называемые under served youth, или молодежь группы риска - имели высокие шансы стать членами террористических группировок. Отучившись в специальных школах по обучению «основам демократии и гражданского общества», изучив политические технологии и основы протестного движения, они стали ударным отрядом «демократических преобразований» и лишь ждали часа «Х».

В-третьих, это создание целой серии информационных программ. Начиная с 2002–2004 годов на деньги правительства США и его союзников было создано порядка десяти новых радиостанций и телеканалов. Наиболее известные среди них - каналы «Сава», «Фарда», «Свободный Ирак», «Голос Америки на курдском языке», «Сеть персидских новостей» и др. Большинство из них появилось в странах Ближнего Востока. Самый масштабный - это телеканал «Альхурра», который охватывает все страны Северной Африки и Ближнего Востока. Будучи крайне политизированным каналом, «Альхурра» сумела привлечь внимание молодежи посредством таких передач, как «Час демократии», «Мнения женщин» и т.д.

Особое внимание было обращено на подготовку блогерактивистов. Например, только на базе юридической школы Колумбийского университета перед организаторами будущих акций проводили «презентации» ключевые сотрудники из команды Обамы, обеспечившие его избрание. Еще одной структурой, отвечавшей за подготовку оппозиционеров, был Alliance for Youth Movements, также финансируемый Госдепом США. Кроме того, в разработке сценариев революций и подготовке оппозиционного ядра принимали непосредственное участие: New America Foundation - соучредитель Global Voices и партнер Google, Центр СМИ и публичной политики Школы государственного управления им. Кеннеди при Гарварде, Беркмановский центр «Интернет и общество» при Гарвардской Школе права, NEXACenter, Оксфордский институт интернета и другие. И это лишь вершина айсберга американской «мягкой силы».

Существуют ли антидоты западной «мягкой силы»? По сути, она представляет собой комплекс высокотехнологичных когнитивных и организационных приемов, которые используются для продвижения и реализации своих интересов. В современном мире любое государство, стремящееся сохранить себя и проводить национальные интересы за своими пределами, должно иметь в арсенале, во-первых, ряд инструментов, ограничивающих или сводящих к минимуму эффективность манипулятивного воздействия «мягкой силы» извне. Во-вторых, разработать собственную стратегию мягкосилового влияния. Эти инструменты можно назвать резистентными факторами, то есть вызывающими противодействие, защиту и борьбу объекта манипулирования за свою независимость, за свои интересы.

Прежде всего, такими факторами являются:

Образование - оно определяет каналы получения информации, а также уровень анализа и критичности; все получившие образование или гранты за рубежом могут рассматриваться как потенциальные носители ценностей страны-спонсора;

Идеология, повышающая негативное отношение и критичность к информации из альтернативных источников (при этом понижающая критичность к основному каналу). Например, сохранение внутренней стабильности и наличие иммунитета к политическим переворотам в Республике Беларусь во многом объяснятся особым вниманием к идеологии. Во всех госструктурах работают идеологические отделы; Академия управления при президенте РБ готовит идеологов и т.п.;

Социокультурная и религиозная идентичность, защищающая субъект манипулирования по тому же частичному принципу, что и идеология;

Социальный и политический опыт.

При этом следует помнить, что «мягкая сила», дополненная новейшими технологиями, позволяет довольно легко и быстро воздействовать на сознание людей, изменять историческую память, формировать новые смыслы. При этом сопротивление государства-мишени воздействию чуждых ценностей, информационной агрессии, психоисторическому вторжению подавляется с помощью таких форм МС, как «толерантность», «политическая корректность», «общечеловеческие ценности» и т.п. Сначала жертву лишают возможности сопротивляться, а затем, как заметил Дж. Агамбен, лишают статуса жертвы. МС чужой страны обезволивает государство и ослабляет его перед лицом «безлидерской» твиттер-революции (Тунис, Египет). Ну а там, где МС не срабатывает, появляются «демократизаторы» вовсе не мягкого типа (Ливия, Сирия).

Чужая, извне пришедшая «мягкая сила» успешна только там и тогда, где нет противодействия этому процессу, причем оно должно быть активным, наступательным. В сложившейся ситуации выход один - создавать и распространять антидот американской «мягкой силы». Причем работа эта облегчена уже тем, что концепцию разрабатывать не нужно. Необходимо лишь вложить в нее новые смыслы, ценности и цели, реализуя которые Россия сможет обеспечить не только собственные интересы, но и предложить современному миру альтернативный путь развития. И раз политическая воля проявлена, то дело за малым - выковать собственную мягкосиловую броню.