Одним из центральных в современной лингвистике является феномен языковой личности, приобретающий в науке категориальный статус. С 90-х гг. XX в. понятие «языковая личность» «...становится стержневым системообразующим филологическим понятием. Большинством исследователей в настоящее время оно оценивается как интегративное, послужившее началом нового этапа в развитии языкознания - антрополингвистики» . Широкая употребительность нового терминообозначения связывается учеными с его синтезирующим характером, отражающим междисциплинарность современных исследований человека, интеграцию гуманитарных наук, а внутри лингвистики - интеграцию различных ее областей при изучении рассматриваемого явления. Целью работы является анализ основных подходов, выработанных в современном интегрированном языкознании, к изучению языковой личности. Понятие «языковой личности», выработанное В. В. Виноградовым на материале художественной литературы для описания языковой личности автора и персонажа, достаточно хорошо разработано в современной лингвистике (Ю. Апресян, В. Гак, Ю. Караулов, М. Китайгородская, В. Красных). Мы предлагаем различать разные подходы, которые охватывают множество интерпретаций: 1) лингвокультурологический и лингводидактический; 2) узкий и широкий. Предложенные направления различимы путями описания языковой личности и, соответственно, масштабностью охватываемой проблематики. Для лингвокультурологии характерным является акцент на собирательный культурноисторический образ; на личность, существующую в пространстве культуры и отраженную в языке; на национально-культурный прототип носителя языка. В связи с этим предметом исследования становится синтетический образ языковой личности, сформированный множеством воплощений разных индивидов в языке. Поэтому лингвокультурология обращает свое внимание на взаимосвязь «язык - культура - этнос», ставя перед исследователем задачу - изучить воплощенную в живой национальный язык и проявляющуюся в языковых процессах материальную и духовную культуру. Такой подход позволил языковедам выделить подтип языковой личности - историческую языковую личность, методика исследования которой основана на языковом анализе материалов текстов, созданных одним человеком или различными людьми и материалов словарей. Подобная реконструкция языковой личности определенной эпохи, по нашему мнению, является несколько однобокой, хотя и трудоемкой по своей сути. Ведь составление языкового паспорта или же фоторобота языковой личности той или иной эпохи путем выделения ее идиостилистических особенностей в своем анализе опирается на тексты всегда ограниченные жанрово, идейно-тематически, стилистически, а указанные ограничения неизбежно отражаются на облике восстанавливаемой языковой личности. Лексикографический способ воссоздания последней ограничен необходимостью использования статистического метода, что всегда является относительным для целостного моделирования естественного языка, хотя для прикладной лингвистики является перспективным. Лингвокультурологический подход, основываясь на структурной организации языковой личности, предложенной Ю. Н Карауловым, предопределил выделение также различных вариаций языковой личности: многочеловеческая и частночеловеческая личности (В. Г. Нерознак), этносемантическая личность (С. Г. Воркачев), русская языковая личность (Ю. Н. Караулов), языковая и речевая личности (Ю. Е. Прохоров, Л. П. Клобукова), эмоциональная языковая личность (В. И. Шаховский). Таким образом, в лингвокультурном аспекте язык, культура и этнос неразрывно между собой связаны и образуют средоточие личности - место сопряжения её физического, духовного и социального Я. При лингводидактическом подходе в центре внимания оказывается индивид как совокупность речевых способностей, что позволяет рассматривать языковую личность как совокупность ипостасей, в которых индивид воплощается в языке. Такое изучение языковой личности проводится преимущественно в синхронии, поэтому для исследователей в этом аспекте характерно внимание к отношению языковая норма - речевое воплощение. Материальным аналогом для изучения речевой способности является, по определению Ю. Н. Караулова, ассоциативно-вербальная сеть языка, которая выражается в ассоциативном тезаурусе. Собственно лингводидактический аспект определения языковой личности положен в основу этого понятия в теории Ю. Н. Караулова, писавшего, что под языковой личностью понимается «совокупность способностей и характеристик человека, обуславливающих создание и воспроизведение им речевых произведений, которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью» . В лингводидактике основными аспектами изучения языковой личности являются ценностный (аксиологический), познавательный (когнитивный) и поведенческий, с обязательной опорой на социолингвистические принципы . Лингводидактический аспект анализа языковой личности представляется перспективным для влияния на языковою культуру общества посредством развития языковой индивидуальности человека, ведь «языковая индивидуальность выделяет человека как личность, и чем ярче эта личность, тем полнее она отображает языковые качества общества» . В понятие широкого подхода к изучению языковой личности мы вкладываем понимание последней как любого человека, использующего язык. Такой подход дает возможность: а) изучать человека в аспекте социальной психологии посредством рассмотрения дискурсивной модели личности для конструирования ее как совокупного множества «Я»; б) объединить идеи психоанализа и литературоведения, при котором литературное произведение предстает как результат синтеза сознательных и бессознательных процессов личности; в) развивать методику нейролингвистического программирования, опираясь на знания о языке и человеке. То есть возможная парадигма последующих методик изучения языковой личности связана с использованием исходных данных, которые накоплены в лингвистике, что релевантно понятию «языковая», и персонологии, что рядоположено понятию «личность» в биноме «языковая личность». Для узкого подхода мы отводим сугубо лингвистическую интерпретацию понятия «языковая личность», которое имеет различный категориальный статус в зависимости от уровня языкового анализа. Так, а) в лингвистической генологии, которая является разделом коммуникативной лингвистики, языковой личности отводится статус категории внешнего влияния на коммуникацию и речевые жанры; б) в теории коммуникативных актов, что также принадлежит разделу коммуникативной лингвистики, языковая личность со всеми присущими ей социальными, психологическими, когнитивными, мировоззренческими особенностями является компонентом. коммуникативного акта; в) в лингвопрагматике, языковая личность представлена как категория персонализации, которая определена как актуализация говорящим коммуникативной соотнесенности участников речевой ситуации, выражаемая разноуровневыми экспликаторами персональности в рамках существующих для данной лингвокультуры норм и конвенций; г) в функциональной грамматике языковая личность воплощена в функционально-семантической категории авторизации, посредством которой авторизируется высказывание и препозиция относительно субъекта речи и мысли в теории модальной рамки высказывания и в неклассических (оценочных) модальных логиках. Подводя итог предложенной ретроспекций изучения языковой личности в современных лингвистических аспектах, заметим, что определять, какая из предложенных моделей описания является корректной, будет бессмысленно, все они - эквивалентные способы осмысления человека в пространстве языка, каждая со своими преимуществами и недостатками. Но при изучении многоаспектного, многогранного феномена языковой личности необходим комплексный подход к ее анализу с учетом квалификационных признаков: собственно лингвистического, лингвокультурологического, лингводидактического, поскольку каждый из них соотносится с уровнями языковой личности, предложенными Ю. Н. Карауловым (лексиконом, семантиконом, прагматиконом). Соответственно человек предстает как подмастерье, который должен овладеть языковыми ресурсами для описания самого себя. Исследователь должен заново рефлексировать и проанализировать то, что изначально приобреталось бессознательно. Определяя статус языковой личности в языкознании, мы предлагаем определить ее как категорию, имеющую внутреннюю (ядерно-периферийную) структуру и внешние признаки реализации. Четкое определение типа такой категории (социолингвистическая, коммуникативная, когнитивная и т.д.), является перспективным для антропологически ориентированного языкознания.
Михалевич Оксана Владимировна 2011О. В. Михалевич
ПРОБЛЕМА ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В ЛИНГВИСТИКЕ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Статья посвящена истории формирования проблемы языковой личности в зарубежной и отечественной лингвистике. Также рассматриваются основные подходы к описанию языковой личности в русской диалектологии.
Ключевые слова: диалект, идиолект, лингвистика, языковая картина мира, языковая личность
O. V. Mikhalevich
LINGUISTIC RESEARCH OF LINGUISTIC PERSONALITY: HISTORICAL PERSPECTIVE
The article overviews the perspective of linguistic personality problem formation in foreign and native linguistics. It also accounts the basic approaches to the description of linguistic personality in Russian dialectology.
Key words: dialect, idiolect, linguistic world image, linguistics, linguistic personality
В настоящее время значительно вырос интерес к изучению языка отдельной личности. В центре внимания исследователей оказался человек со своими языковыми, ментальными, поведенческими особенностями, своей картиной мира, включающей индивидуальное и национальное. Языковая личность (далее - ЯЛ), или человек, существующий в процессе коммуникации и отражающий в речевом поведении как свой языковой опыт, так и общий опыт всего человечества, стала объектом исследования в различных областях, поэтому можно говорить об антропоцентричности современной науки. В новейшей лингвистике проблема ЯЛ все чаще рассматривается в смежных науках в качестве объекта междисциплинарных исследований и в аспекте формирования национального языка, в котором субъективное преобразуется в объективное. «Языковая личность - вот та сквозная идея, которая, как показывает опыт ее анализа и описания, пронизывает и все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими язык, поскольку нельзя изучать человека вне его языка» .
Соотношение индивидуального и общего, коллективного в языковой личности является одним из объектов исследования в современной лингвистике. Оппозицию индивидуального и всеобщего лингвисты предлагают рассматривать как диалектическое единство: «С помощью языка человек выражает свой
внутренний мир, делая его интерличностным явлением. Язык является важным средством приобщения индивида к общественному опыту» . Это одна из причин, почему проблема языковой личности является одной из актуальных проблем современной антропоцентрической лингвистики.
Любой текст (в устной или письменной форме) создан человеком и для человека, «за любым текстом стоит языковая личность, владеющая системой языка» . Поэтому обращение к ЯЛ необходимо для понимания текста (а значит, и системы языка, особенно диалектного) и для изучения самой ЯЛ, ее картины мира, которая отражена в речи, в том, как при помощи средств языковой системы человек творит текст, выражает интенции, эмотивное отношение к данному моменту действительности.
Определения ЯЛ были неявно обозначены еще в работах В. Гумбольдта, К. Фосслера, М. М. Бахтина. Можно выделить трех авторов, которые активно занимались разработкой проблемы ЯЛ. Это прежде всего В. В. Виноградов, который и ввел термин ЯЛ в научное употребление; Г. И. Богин, который разработал модель ЯЛ в лингводидактическом аспекте и который понимал ЯЛ с точки зрения «его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи»; а также Ю. Н. Караулов, который предложил свою модель ЯЛ с учетом философского и психологического аспектов ЯЛ, а также вы-
делил уровни ЯЛ с точки зрения семантики и прагматики в языке.
В настоящее время ориентированность на ЯЛ послужила основой для оформления нового направления в лингвистике - лингвистической персонологии. В рамках этого направления ведется изучение коллективной ЯЛ или идиолектной ЯЛ, предпринимаются попытки создания портрета отдельной ЯЛ.
Э. Бенвенист считал, что язык заключен в самой природе человека: «В мире существует только человек с языком, говорящий с другим человеком, и язык, таким образом, необходимо принадлежит самому определению человека... Именно в языке и благодаря языку человек конструируется как субъект, ибо только язык придает реальность, свою реальность, которая есть свойство быть.» .
Определение ЯЛ в языкознании было исторически изменчиво. Как отмечает Ю. Н. Караулов, в течение длительного периода в лингвистике преобладал обобщающий подход, который выделял человека как вид, существо говорящее . Но вопрос о соотношении языка и личности стал принципиальным в связи с проблемами определения социальной природы языка, соотношения языка и речи.
Обращение к проблеме связи языка и человека можно увидеть на самых ранних этапах развития лингвистики. В. М. Алпатов отмечает, что подход к языку через человека и его язык, когда исследователь мог исходить не только из корпуса текстов, но и пусть неявно или явно из собственного языкового чутья как носителя языка, существовала во всех лингвистических традициях. Такой подход можно назвать антропоцентричным, поскольку исследователь опирается на речь, созданную человеком, а не столько на текст .
Внимание к человеку как пользователю языка свойственно арабской традиции, где считалось, что существует божественный язык, на котором написан Коран, и человек не может его изменить или усовершенствовать, но может частично или полностью забыть или испортить.
Высказывания на тему языка индивида можно найти также у античных мыслителей. Это и изречение Платона «Характер человека познается в речи», и утверждение Марка Фа-бия Квинтиллиана «Каков человек, такова и его манера изъясняться».
В. Гумбольдт в лингвофилософской концепции духа народа отмечал влияние языка на человека и его культуру, а также на культуру всего народа, поскольку язык для него - коллективное явление. Человек не может развиваться или мыслить без языка: «Создание языка обусловлено внутренней потребностью человека. Язык - не просто внешнее средство общения людей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития духовных сил и формирования мировоззрения...» . Одна из антиномий Гумбольдта противопоставляет индивидуальное и коллективное в языке, что впоследствии стало одной из ведущих тем для исследований в лингвистике. Идея «национального духа» для ученого напрямую была связана с индивидом. Он отмечает, что «речевая деятельность даже в самых своих простейших формах есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека. В языке таким чудесным образом объединяется индивидуальное со всеобщим, что одинаково правильно сказать, что весь род человеческий говорит на одном языке, а каждый человек обладает своим языком» . Развитие языка ученый связывает с творческой работой каждого индивида в процессе общения, что отражается в языке, который хранит следы прежних поколений и их языковой опыт.
Продолжение идей Гумбольдта в конце
XIX - начале XX вв. мы видим в школе эстетического идеализма, во главе которой стоял К. Фосслер. Представители данной школы изучали индивидуальный язык и стиль писателей. Фосслер считал, что необходимо изучать живую речь, но только с точки зрения ее строения, что не позволяло рассмотреть специфику языка человека. В то же время он говорил о значении языка индивида для развития всеобщего языка, его влиянии на язык других людей, о том, что язык индивида способен создать нормы, которые могут быть поддержаны или нет другими. Причина языкового развития - «человеческий дух с его неистощимой индивидуальной интуицией» . Так сложилась теория индивидуальных стилей, ориентированная на изучение стилистики отдельных творческих личностей, которые, по мнению представителей данной школы, больше всего повлияли на язык всего народа. Фосслер описывает функцию общения как основную функцию языка, выдвигая на передний план ЯЛ гения, который выра-
жает национальный характер языка, сводя собственно лингвистику к изучению идио-стилей писателей. Важным становится творческий, эстетический характер создания речи, поэтому и индивидуальный стиль рассматривается с точки зрения эстетических критериев.
Русский филолог А. А. Потебня еще в конце XIX в. писал, что «акт сознания субъекта выступает в качестве производного от языковой структуры, которая объективна и не зависит от индивидуальных свойств личности и понимание которой обусловлено принадлежностью к одному и тому же народу» .
С 70-х гг. XIX в. создается новое направление в лингвистике - младограмматизм, представители которого отказались от обобщения, присутствовавшего в изучении языка предыдущих направлений. Они начали рассматривать язык с междисциплинарной точки зрения, а также применять метод эксперимента в своих исследованиях, поскольку было «необходимо выйти на свежий воздух современности» . Авторы «Манифеста младограмматизма» призывали к психофизическому изучению человека и его языка. В то же время отказ от изучения коллективного, «духа народа» приводил некоторых исследователей к изучению только языка индивида без обобщений о языке народа. Только язык индивида признавался реальностью, причем психической реальностью, зависящей от изменчивой психической деятельности индивида.
В дальнейшем эта теория развивалась в рамках другой школы - итальянской школы неолингвистики, созданной профессором М. Бартоли. Неолингвисты пытались соединить историческую лингвистику, лингвистическую географию с идеями Гумбольдта. Опираясь на идеи младограмматиков, ученые считали язык индивида единственной реальностью, «всякое языковое изменение - индивидуального происхождения; в своем начале - это свободное творчество человека, которое имитируется и ассимилируется другими...» . Однако попытки индивидуального рассмотрения лингвистических явлений и исключение общих закономерностей, присущих исследованиям младограмматиков, привели к описанию истории отдельных слов.
Разделял позиции младограмматиков и русский ученый И. А. Бодуэн де Куртенэ, который рассматривал национальные языки как
абстракцию, доступную только через изучение индивидуальных языков и не существующую в действительности. Он писал: «В числе психических целых, рассматриваемых обыкновенно с ложной точки зрения, т. е. вне психики человеческой, находится тоже язык. Между тем настоящую причину связи явлений языка, как и всех других комплексов представлений социально-психического мира, следует искать, с одной стороны, в индивидуально-психических центрах отдельных людей как членов известным образом оязыковлен-ного общества, с другой стороны, в социальнопсихологическом общении членов языкового общества» .
Разграничение общего и индивидуального производится с наибольшей точностью у Ф. де Соссюра в связи с выделением им трех сущностей, противопоставленных друг другу: язык - речь - речевая деятельность. Язык и речь противопоставлены как общее и частное: язык социален, принадлежит всему обществу говорящих, а речь индивидуальна; язык не зависит от внешних, физических признаков (акустических свойств, например), а речь применяется в общении, поэтому подобные характеристики необходимы. Главная мысль Ф. де Соссюра: «Язык не деятельность говорящего. Язык - это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим» . Концепция Соссюра не содержит подробного описания сущности речи индивида, более подробные исследования были проведены его последователями.
Идеи Ф. де Соссюра о разграничении языка и речи развивал А. Гардинер, дополнив их своими размышлениями в книге «Теория речи и языка». Он считал, что нельзя говорить о языке и речи как о частном и индивидуальном, поскольку в языке эти понятия сосуществуют, поэтому можно выделить английский язык Шекспира, Оксфорда, Америки или собственно английский язык. Гардинер разделяет понимание Соссюром языка как объективной реальности, хранящейся в мозгу людей. Он указывает на творческий характер речи, которая неповторима; каждый раз любой текст создается заново говорящим. О создающем характере речи, о появлении инноваций именно в речи индивида и последующем закреплении их в языке коллектива говорил также французский лингвист А. Сеше.
На рубеже XIX и XX вв. в рамках деск-риптивизма в Америке появляется новое на-
правление, связанное с объединением знаний нескольких дисциплин о человеке: антропологии, лингвистики, фольклористики, археологии и этнографии, - антропологическая лингвистика. При таком подходе следовало найти новые способы изучения языка, отличные от традиционной лингвистики. При этом особое значение в исследованиях приобретает личность человека-информанта, носителя определенного языка или диалекта. Вживание в языковую практику самого исследователя при этом было невозможно, поэтому центральное место заняла работа с информантом.
Сближение лингвистики с антропологией наблюдается в трудах Э. Сепира 20-30-х гг.
XX в. Особенно интересна его статья «Речь как черта личности» (1927), в которой рассмотрены возможные подходы к анализу речи с точки зрения изучения личности: 1) изучение различий индивида и общества; 2) изучение различных уровней речи.
Еще одним способом изучения речи человека в истории лингвистики был подход, связанный с применением бихевиористской теории языка. Л. Блумфилд сводит лингвистику к психологии языка, которая изучает поведение говорящих и слушающих, а также речевые расстройства у индивида.
Неолингвистика, возникшая в 20-е гг. ХХ в. в Италии, также выдвигала ЯЛ на передний план, полагая, что язык - явление не коллективное, а индивидуальное, в сущности, духовная деятельность индивида.
Проблема индивидуального рассматривается А. М. Пешковским в статье «Объективная и нормативная точка зрения на язык» (1925), где рассматривается влияние отдельных людей на создание языка народа.
Важный вклад в разработку проблемы соотношения личности человека и языка был внесен В. В. Виноградовым. В публикации «О художественной прозе» (1930) им впервые был использован термин «языковая личность». В работах В. В. Виноградова постоянно отмечается необходимость изучения индивидуального в речи, индивидуальных стилей в рамках художественной литературы. Ученый подчеркивал связь «объектно-структурных свойств и качеств» с «субъектными качествами писательского облика и его художественной манеры» . Он же говорил и о влиянии личности на формирование и развитие национального языка.
В середине ХХ в. ЯЛ понималась обобщенно и, как правило, не являлась самостоятельным объектом описания, а упоминалась в связи с изучением других явлений языка. Первоначально проблема изучения ЯЛ была важна для исследователей художественного текста в связи с противопоставлением автора-повествователя и автора-создателя произведения, автора-повествователя и образа персонажа. Например, в работе Р. А. Будагова «Литературные языки и языковые стили» (1967) утверждается, что изучение литературного языка и стиля должно рассматриваться как соотношение единичного и общего. В сос -таве общего присутствует и индивидуальное, а индивидуальное возможно только на фоне общего, «индивидуальное чаще всего преломляется сквозь призму самой категории общего: почти всякий выдающийся писатель нового времени „индивидуально обращается- со всеми ресурсами языка, которые сами по себе являются всеобщим достоянием людей, говорящих на этом же языке» . По замечанию Ю. Н. Караулова, «важно, что автор, как языковая индивидуальность, отличается от языковой индивидуальности того же лица вне художественного творчества» .
Таким образом, до конца 70-х гг. XX в. внимание исследователей было сосредото -чено на философских аспектах проблемы ЯЛ, в частности на диалектическом соотношении общего и частного в связи с ЯЛ.
В последней трети ХХ в. интенсивно развиваются сферы, интегрирующие в себе несколько областей изучения с общим объектом - личностью человека. Это такие науки, как социолингвистика (изучающая социальные, территориальные, профессиональные, половые, возрастные черты говорящего), психолингвистика (изучающая процесс порождения речи и ее восприятия), прагматика (изучающая вопросы адресанта и адресата речи, вопросы дискурса), лингводидактика (изучающая характер овладения человека речью), лингвистика текста (изучающая организацию текста и характер применения в нем языковых единиц). Начинает формироваться новый объект изучения - говорящая личность. Интерес к человеку отразился в большом количестве журналов и сборников, которые изданы в конце XX в.: журнал «Человек» (выходит с 1990 г.), сборники «Человек и культура» (1990), «О человеческом языке» (1991). Выходит множество книг, посвященных этой
проблеме: «Язык, дискурс и личность» (1990), «Языковая личность: проблемы выбора и интерпретации знака в тексте» (1994), «Языковая личность: проблемы значения и смысла» (1994), «Языковая личность и семантика» (1994), «Общество, язык, личность» (1996), «Языковая личность: культурные концепты» (1996), «Антропоцентрический подход к языку» (1998), «Язык и мир человека» (1998), «Язык. Система. Личность» (1999), «Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке» (1999) и др. Ю. Н. Караулов отмечает, что «языкознание незаметно для себя вступило в новую полосу своего развития - полосу подавляющего интереса к ЯЛ» .
С конца ХХ в. определяются в общих чертах основные теоретические понятия современной антрополингвистики - «языковая личность», «идиолект»; разрабатывается типология ЯЛ, создаются различные модели ЯЛ (работы Г. И. Богина, Ю. Н. Караулова, В. П. Не-рознака, С. Г. Воркачева и др.). Можно утверждать, что в этот период активно формируется новейшая теоретико-методологическая основа изучения ЯЛ, разрабатываются авторские методы описания ЯЛ, апробируются комплексные приемы сбора лингвистического материала.
Антропоцентрическая лингвистика подходит к изучению ЯЛ с разных сторон: с точки зрения лексико-стилистической системы ЯЛ, эмотивной картины мира. В ряде работ ЯЛ становится объектом комплексного исследования. Именно изучение ЯЛ в совокупности ее черт помогает понять структуру ЯЛ, ее картину мира, а также выделить национальные черты, которые представлены в речи каждого человека.
Следует отметить, что подавляющее большинство исследований ХХ в. было посвящено идиолектам творческих и широко известных в обществе людей: поэтов (Л. А. Зубова о М. Цветаевой), писателей (В. В. Леденева о Н. С. Лескове), видных деятелей науки (И. А. Федорченко о В. В. Виноградове) и культуры (Г. Н. Беспамятнова). В ряде исследований описывается ЯЛ вообще (А. А. Залев-ская, С. В. Лебедева, Г. В. Ейгер, И. А. Раппопорт) либо ЯЛ носителя национального языка и культуры (Н. Л. Чулкина, В. М. Богуславский, Н. В. Уфимцева и др.). Рядовой же носитель языка изучается лингвистами меньше, несмотря на то, что именно речь конкретного субъекта представляет наиболее полно феномен ЯЛ (О. Б. Сиротинина, Б. Ю. Нор-
ман, Т. В. Шмелева и др.). Небольшая часть лингвистов обращается к изучению ЯЛ определенного социолингвистического подтипа: ЯЛ ребенка, подростка, современного русского интеллигента, жителя деревни (А. В. Захарова, Л. П. Крысин, Р. Ф. Пауфошима, Г. Н. Бес-памятнова, Т. А. Ивушкина, В. П. Тимофеев и др.), реже - психологического подтипа (А. А. Пушкин, М. В. Ляпон) .
С утверждением в современном языкознании антропоцентрической парадигмы и в области диалектологии появились исследования, учитывающие культурно-историческую и национальную специфику русской языковой личности (Р. Ф. Пауфошима, В. П. Тимофеев, Е. А. Нефедова, В. Д. Лютикова, Е. В. Иванцова и др.). Е. А. Нефедова отмечает, что «необходимость изучения динамики современных говоров, определения источников, ресурсов и средств варьирования выдвигает на первый план диалектологических исследований фигуру конкретного носителя диалекта - языковую личность» . Коммуникативная диалектология часто использует методику недифференциального описания языка диа-лектоносителей, которая позволяет наиболее полно отразить своеобразие отдельной ЯЛ. Исследования последних десятилетий связаны с изучением речевых портретов диалекто-носителей, идиолексикона, грамматических классов диалектной ЯЛ, синтаксических особенностей идиолекта, жанровой специфики диалектной речи, лингвокреативной деятельности и концептосферы носителя диалекта, а также метаязыкового сознания диалектной ЯЛ (Т. С. Коготкова, Т. А. Демешкина, Е. В. Иванцова, Л. Н. Гынгазова, О. А. Казакова, Е. А. Диденко, С. В. Гузий, Е. А. Крапивец, И. И. Вят-кина, И. И. Русинова и др.).
Е. В. Иванцова убеждена, что новый этап разработки проблемы «язык и личность» должен быть связан:
а) с изучением, наряду с коллективными, реальных ЯЛ, в том числе живущих в наши дни;
б) исследованием разных типов ЯЛ, в первую очередь рядовых носителей языка;
в) опорой на обширную базу первичных источников - текстов, полученных в результате долговременного наблюдения над речью реальных информантов (а не дискурса героев художественных произведений как модели ЯЛ), с привлечением особых приемов сбора материала;
г) системным подходом к анализу полученных данных (недифференциальный принцип при сборе и описании языковых фактов; последовательное изучение всех ярусов языка личности; комплексное разноаспектное исследование каждого из этих ярусов, а также анализ реализации ЯЛ в целостном тексте; сочетание объективного наблюдения над речью информанта с обращением к проявлениям его метаязыкового сознания) .
Сейчас существует несколько обобщающих работ, посвященных диалектной ЯЛ: «Языковая личность и идиолект» (В. Д. Лю-тикова, 2000), «Феномен диалектной языковой личности» (Е. В. Иванцова, 2002) и др. ЯЛ рассматривается как представитель говора и одновременно как индивидуальность, творчески преобразующая говор. Однако, как считает Е. В. Иванцова, «почти все попытки создания речевых портретов не являются системными, затрагивая только отдельные языковые ярусы» . В. П. Тимофеев в свое время объяснял трудности изучения ЯЛ следующими причинами: трудности выбора самой ЯЛ (кто должен быль объектом исследования); постоянное изменение ЯЛ; невозможность организовать сплошное наблюдение за ЯЛ, поскольку кроме общественных речевых ситуаций есть сугубо личные, вплоть до разговора «про себя» .
Исследование диалектной ЯЛ напрямую связано с воссозданием диалектной картины мира, которая является частью общерусской картины мира. Диалект отражает народную картину мира, она более естественна, открыта по сравнению с литературной, отражает особенности видения диалектной ЯЛ мира, природы, воспроизводя с помощью языковых средств особенности быта людей, объединенных общностью территории и языком. Как отмечает Е. А. Нефедова, «одной из задач, которая встает перед исследователями этого направления, является обнаружение, выделение тех участков макросистемы диалектного языка, в которых проявляются различия в мировидении носителей диалектов» .
Изучение и сопоставление конкретных идиолектов, отдельных лексико-семантических групп и полей дает возможность описать концептосферу говора. Еще в XIX в. немецкими диалектологами было установлено, что диалектоноситель представляет свой говор
в той сфере, которая для него наиболее актуальна и востребована, значит, и язык каждой местности неоднороден, поскольку он включает совокупность индивидуальных картин мира, обладающих как общими, так и отличительными чертами. В. Д. Лютикова говорит, что «в диалекте как исходной форме существования языка создается такой тип языковой личности, который является первоосновой национальной русской языковой личности, без изучения которой невозможно освещение вопроса о русском менталитете, имеющем общенаучное значение» .
Основными источниками изучения диалектной ЯЛ в любом аспекте являются написанные информантом тексты, а также записи исследователей. Диалектологи используют записи устной речи, поскольку это помогает наиболее полно изучить ЯЛ. Чем детальнее представлена информация о ЯЛ, тем полнее будет речевой портрет информанта, его идиолект. При описании идиолекта выделяют следующие его компоненты:
Фонетические, грамматические, словообразовательные, лексические диалектизмы, этнографизмы;
Синтагматические ресурсы, идиоматические особенности речи;
Эмотивные ресурсы диалекта;
Мотивационная основа лексикона ЯЛ.
Идиолект, реализующийся преимущественно в устной форме, содержит большое количество вариантных форм, новых слов, рожденных диалектоносителем в процессе коммуникации. Большинство подобных образований, по мнению Е.А. Нефедовой, можно отнести к эмоционально-оценочной сфере, в которой словотворчество ЯЛ проявляется наиболее полно. «Склонность к словотворчеству является одним из самых сильных способов проявления индивидуальности языковой личности и ее экспрессивного потенциала» . Поэтому и язык диалектоносителя начинает восприниматься исследователями как источник новообразований в говоре, требующий особого внимания и изучения.
Богатейший языковой материал, записанный от диалектных ЯЛ, отражается в диа -лектных словарях ЯЛ. Среди подобных словарей можно назвать «Диалектный словарь личности» В. П. Тимофеева - первый словарь подобного типа, отражающий речь Е. М. Тимофеевой из Курганской области,
1897 г. рождения; «Словарь диалектной личности» В. Д. Лютиковой , воссоздающий идиолект В. М. Петуховой из Курганской области, 1920 г. рождения; «Диалектный словарь одной семьи» Е. Е. Королевой фиксирует диалектную речь группы носителей одного говора, объединенных семейными узами; «Экспрессивный словарь диалектной личности» Е. А. Нефедовой содержит экспрессивные единицы в речи А. И. Пономаревой, 1928 г. рождения; «Идиолектный словарь сравнений сибирского старожила» Е. В. Иванцовой и «Полный словарь диалектной языковой личности» под редакцией Е. В. Иванцовой , рассматривающий идиолект В. П. Вершининой, 1909 г. рождения, который является на данный момент наиболее обширным в области изучения диалектной ЯЛ, включающим диалектную, просторечную и общерусскую лексику.
Таким образом, история изучения ЯЛ в лингвистике обнаруживает давнюю историю изучения. В европейском языкознании проблема ЯЛ возникла в связи с постановкой таких глобальных вопросов, как социальная
природа языка, соотношение языка и речи, языка индивида и коллектива (В. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Э. Сепир). Важный вклад в ее разработку был внесен видными русскими лингвистами И. А. Бодуэном де Куртенэ, А. М. Пешковским, В. В. Виноградовым, Р. А. Будаговым и др. В 70-90-е гг. ХХ в. в интеграции с социолингвистикой, психолингвистикой, лингводидактикой, лингвистикой текста, прагматикой и одновременно в обособлении от смежных дисциплин формируется лингвистическая персонология с новым объектом изучения (ЯЛ).
Исследование отдельной диалектной ЯЛ необходимо для выявления процессов, общих для всего говора, и особенностей, специфичных для речи конкретного диалектоносителя. Обращение к диалектной ЯЛ способствует разноаспектному изучению диалектной системы, рассмотрению того, в какой степени проявляются в языке конкретной ЯЛ черты диалектного и общенародного языка, как влияет личность человека на систему диалекта, как раскрывается в идиолекте народная картина мира.
Б и б ли о гр аф ич е с кий с пис о к
1. Алпатов В. М. История лингвистических учений: учеб. пособие. - М.: Яз. рус. культуры, 1999.
2. Бенвенист Э. Общая лингвистика. - М.: Прогресс, 1974.
3. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избр. труды по общему языкознанию. Т. 1. - М.: АН СССР, 1963.
4. Будагов Р. А. Литературные языки и языковые стили. - М.: Высш. шк., 1967.
6. Гришаева Л. И. Картина мира как проблема гуманитарных наук // Картина мира и способы ее репрезентации в языке. - Воронеж: ВГУ, 2003.
7. Иванцова Е. В. Идиолектный словарь сравнений сибирского старожила. - Томск: Томский гос. ун-т, 2005.
8. Иванцова Е. В. Феномен диалектной языковой личности. - Томск: Томский гос. ун-т, 2002.
9. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. - М.: УрСС, 2002.
10. Королева Е. Е. Диалектный словарь одной семьи (Пыталовский р-н Псковской обл.). - М.: Даугавпилс Saule, 1999.
11. Лютикова В. Д. Словарь диалектной личности. - Тюмень: Тюменский гос. ун-т, 2000.
12. Лютикова В. Д. Языковая личность: идиолект и диалект: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Екатеринбург, 2000.
13. Нефедова Е.А. Лексико-семантическое варьирование в пространстве диалекта. - М.: МГУ, 2008.
14. Нефедова Е.А. Экспрессивный словарь диалектной личности. - М.: МГУ, 2001.
15. Полный словарь диалектной языковой личности / под ред. Е. В. Иванцовой. - Томск: Томский гос. ун-т, 2006-2009. - Т. 1-3.
16. Потебня А. А. Мысль и язык: собр. тр. - М.: Лабиринт, 1999.
17. Тимофеев В. П. Личности и языковая среда. - Шадринск, 1971.
18. Тимофеев В. П. Диалектный словарь личности: учеб. пособие. - Шадринск, 1971.
19. Язык и личность / под ред. Ю. Н. Караулова. - М.: Наука, 1988.
Языковая ситуация.
Количественные и качественные параметры.
2) Кол-во говорящих на каждом из идиомов – демографическая мощность идиомов.
Коммуникативная мощность идиомов – в каких коммуникативных сферах используется тот или иной идиом.
Без госконтроля в общественной коммуникации могут происходить сбои. Язык всегда рассматривался как важнейшее средство формирования народного сознания, ср-во сплочения нации. Поэтому перед лингвистикой стоит задача сформулировать для различных ветвей власти содержание понятия «языковая политика». Это предполагает выработку определенных идеологических принципов, но и конкретные практические действия, которые осуществляются государством, которые определяют функционирование, развитие, взаимодействие различных языков. Это всё входит в понятие языковой политики. Т.е. языковая политика является частью государственной политики. Приоритеты языковой политики зависят и от языковой ситуации в стране, и от политических целей. Самым активным этот процесс был в эпоху формирования нации. Когда феодальная система начала переходить к капиталистической. Появляются различные национальные академии. Была поставлена задача создания норм национальных языков, написание грамматик, словарей, т.к. было необходимо преодолев диалектные различия, создать на базе одного диалекта или в результате концентрации нескольких создать национальные литературные языки. В эту эпоху проводится политика ограничения сферы использования языков национальных меньшинств, т.е. государство стремилось к укреплению позиций одного языка, выбранного государственным. Позднее развивается и контр тенденция поддержания языкового плюрализма. В современной лингвистике можно выделить два направления:
1) Перспективное – языковое строительство и языковое планирование
2) Ретроспективное – сохранение и приобщение массы населения к сформированным норма и правилам, распространение этих знаний, норм в массы.
В случае перспективного направления языковой политики решаются задачи, которые бы позволили обеспечить благоприятные условия для нормального функционирования, развития различных языков, на которых говорит население данного государства. Основным инструментом в этом вопросе становится закон о языке. Разработка закона о языке осуществляется людьми из разных сфер деятельности: политики, юристы, лингвисты. Юристы устанавливают, насколько формулировки о языке не противоречат конституции, статусу государственного языка и т.д. но без лингвистов решить вопрос о языке решить невозможно.
В советское время языковое строительство задумывалось как создание письменности для бесписьменных языков + создание литературных языков на базе этих языков. Необходимо было поддерживать статус литературных языков, т.е. поощрять создание произведений. Вкладывались средства в публикацию газет, журналов на этих маленьких языках.
Ретроспективное:
Культура речи:
правильность, богатство, чистота, точность.
1) Под правильностью понимается соблюдение норм литературного языка.
2) Богатство – разнообразие ср-в, которые использует индивид в своей речи. Под чистотой, понимается отсутствие в речи нелитературных единиц, ненормативных языковых единиц.
3) Точность – использование языковых ср-в согласно их языковым определениям.
4) Логичность предполагает соблюдение логических связей между отдельными частями одного предложения и разными предложениями одного текста.
5) Выразительность – способность привлекать и удерживать внимание собеседника к сообщаемому.
6) Уместность – соответствие речи целям и задачам коммуникации.
7) Убедительность – способность вызывать доверие у собеседника.
8) Доступность – незатруднённое восприятие речи собеседником
Проблема общения различных диалектных общностей решается, к примеру, благодаря койне. Если речь идёт о различных языках, то используются пиджин с упрощённой грамматикой и ограниченный определенной сферой тематики. В России есть два пиджина: на границе с Китаем – Манмачинский , второй – результат контакта поморов (Баренцево море) с норвежцами – Русенорск .
Всего в мире 50 пиджинов.
Искусственные языки восходят к Декарту. Делятся на два типа: априорные и апостериорные. Априорные языки не основываются ни на каких естественных языках. 1879 – Волапюк (Шлейхер).
Полуязычие – когда родной язык не в полной мере и иностранный не в полной мере. Суржик\тросянка.
Гендерная лингвистика
Акустические различия – высота тона мужчин и женщин различная. Более разнообразен рисунок мелодии голоса. Словарный запас женщины менее богат, разнообразен, женщины чаще используют модальные и оценочные слова, а мужчины чаще обращаются к ненормативной лексике. Различия в синтаксисе, мужчины больше используют запутанный синтаксис, а женщины линейный синтаксис. Дискурсивные различия: женщинам больше присущи фатические речевые акты, т.е. поддержания комфортной ситуации. Мужчины более ориентированы на решение задач, как правило, используют практику навязывания своего мнения, позиции, стремятся доминировать в общении, используют тактику коммуникативного соперничества. Женщинам свойственна тактика коммуникативного сотрудничества. Тематически речь мужчин отличается. О работе, политике, женщинах, налогах, здоровье. Женщины: семья, дети, повседневные заботы. И на морфологическом уровне есть различия. Женщины любят уменьшительно ласкательные суффиксы и т.д.
Феминистская критика языка – язык в целом андроцентричен, создавался мужчинами, отражал мужские ценности, а все женское – отклонение, чуждое.
Во многих языках имеет место отождествление понятий человек и мужчина, т.е одно слово для выражения этих понятий. Многие слова для женщин являются производными от мужских слов (билетерша и т.д), причем в них содержится некий элемент уничижительности, пренебрежительности.
Когда мы говорим о группе людей по профессиональному признаку, где присутствуют лица обоих полов, то обобщенное название профессии пойдёт по мужскому роду.
С точки зрение мускулинности и фемининности характеризуются языки в целом. Т.е. народам в целом тоже присуща эта традиция.
Русскому человеку свойственно подчеркивать ограниченность познания, непредсказуемость жизни. Неагентивность жизнь – не распоряжаемся жизнью, ограничены в возможности контролировать. Отмечается абсолютизация моральных признаков человеческой жизни. Душа, тоска, судьба – главные концепты русского языка. У русских на первом месте стоит понятие человек, потом дом. У англичан на первом стоит я, а русских я на 36м месте.
Когнитивность – изучение ментальных процессов. Наилучший доступ к изучению ментальных процессов даёт язык. Сложность когнитологии заключается в её интердисциплинарном характере, т.е. много других дисциплин вовлечено.
У истоков когнитивной лингвистики стояли психолог Джордж Миллер и Ноа Хомский.
Все когнитологи признают исключительную роль лингвистики в формировании этой науки. Стененко: сложите вместе логику, лингвистику, психологию и математику и получите когнитологию.
Когда когнитология только начинала формироваться, её отождествляли с изучением языка с неким новым ракурсом. Появилось много новых программ, в которых язык был главным объектом исследования, цель – создание некой интегративной системы с мышлением, языком и поведением человека. Многие когнитологи пытались определить предмет науки как когницию – вся познавательная деятельность человека. Выделение из когнитивной науки такого раздела как когнитивная лингвистика вполне логично. Основатели – Лакофф, Ленекер и Толме. Когнитивная лингвистика рассматривает человека как хомо локенс – своей главной целью она ставит выяснение того, как происходит процесс усвоения человеком языка.
Представители этого направления сразу отвергли идею Хомского об автономсти синтаксических структур. В центре их внимания - семантика.
Задача – выявить, как связаны лексические и грам значения с когнитивной системой человека, с ментальными моделями в сознании и как он выстраивает связи между разными областями знаний. Такие традиционные виды когнитивной деятельности, как логическое рассуждение, перестают волновать ученых, а понятие прототипа, идентификации ставят в центр внимания. В России когн лингв – лингв направление, в центре которого язык как некий общий когнитивный механизм\инструмент, система знаков, которая играет ведущую роль в интерпретации и трансформации знаний, кодировании знаний – Кубрякова.
Среди важнейших вопросов – вопросы категоризации, соотношения концептуальных систем с языковыми, понятие ментальных репрезентаций, какие языковые привязки существуют и т.д. когнитивная лингвистика имеет много точек пересечения с семиотикой.
Выделяют три раздела:
Когнитивная грамматика
Когнитивная семантика
Когнитивный дискурс
Когнитивисты полагают, что грамматика представляет собой такое конвенциональное отражение семантических структур.
Языковая способность рассматривается как часть когнитивных способностей человека.
Манфрид Бирвиш – объектом когнитивной лингвистики является языковое знание или ментальная структура, которая определяет языковое поведение человека, т.е. как происходит производство вербальных высказываний.
Полагают, что можно формализовать определенные ментальные процессы человека по типу компьютерных программ.
Бирвиш ищет ответы на?
1) Что такое языковое знание
2) Как приобретается языковое знание
3) Как действует языковое знание
Еще более конкретизирует задачу когнит лингвистики – дешифровать биологическую программу, с помощью которой происходит овладение языком.
Действительность проэцируется в семантику языка, но отличается от реальной действительности. Эти отличия вызваны различиями человеческого организма, влияниями разных культур, различиями в структурах языков. Возникает вопрос, насколько адекватна языковая картина мира по отношение к реальной действительности. Когнт лингв создает фрагменты языковой картины мира, концептуальной картины мира применительно к разным языкам, но они сопоставимы.
Концептуализация – способ общения человеческого опыта, который человек использует в своем высказывании.
Важно описать специфику концептуализации специфики, присущей каждому языку.
Ментальная репрезентация – внутреннее мыслительное представлениие о внешнем мире.
Относится и к единице такого представления, т.е. является неким знаком, поэтому связь с семиотикой.
В какой форме существую ментальные репрезентации в голове человека.
Сперва говорили только о вербальных репрезентациях. Про другие типы заговорил впервые Пейвио. Говорил об образных репрезентациях, а точнее картиноподобных репрезентациях и языкоподобных.
В настоящее время более употребимы термины: аналоговые репрезентации (картиноподобные) и пропозициональны репрезентации. Главным типом является – пропозициональные.
Пропозиция – все внешние события, объекты, факты в их взаимодействии, взаимной связи. Имеют место связи между разными сущностями. Т.е. связи между разными сущностями, фактами - пропозициональные знания.
Не поддается непосредственному наблюдению.
То, что когнитинвые лингвисты ввели терминой ментальной репрезентации говорит о том, что они понимаю суть познания в построении неких психических коррелятов каким-то внешним объектам, фактам.
Вся познавательная дейятельность человека – когнеция, формирует в нас умение сравнивать объекты, сопоставлять, выявлять сходства у объекта. Для подобного рода операций и существует термин концепт.
Концепт – индивидуально-личностное смыслвое образовние, которое замещает значение, которые объективно закреплены в сознании. Возникает в результате взаимодействия разных факторов. Концепт добра, любви, количества, и т.д.
Конецепт имеет полевую структуру – стабильный центр и расплывчатую периферию.
Концептуальная структура\система – ментальный уровень, на котором хранится сосредоточенно вся совокупность концептов.
Эта гипотеза была высказана Джекендофом. Способность к образованию концептов является врожденной, и частью её является знание неких правил образования концептуальных систем и развитие этих систем зависит от человеческого опыта, в том числе и от языкового. В отечественной лингвистики их разрабатывал Павилёнис. Он понимал концпт систему как систему мнений, знаний о мире, которая отражает весь познавательный опыт человека, которая формируется разными путями, зрительно, моторно, совместно с языковым.
В качестве компонентов концептуальной системы выступают отдельные смыслы – концепты, которые формируются в процессе познания мира и отражают инфу об этом самом мире.
Критика когнитивной лингвистики:
Цели важные, но сама реализация этих целей и задач вызывает нарекания. Черезчур технократический подход к тому, что представляет собой человеческое познание. Исключаются из сферы изучения эмоциональная составляющая, воля, интенция. То, что это культурно и социально-исторический процесс, когниция, этот процес в когнитивной лингивистике отражение не нашёл. Не учитываются культурологические особенности. Нет чёткого разграничения между науками, дисциплинами. Самое большое возражение вызывает уподобление человека компьютеру. Чрезмерна преувеличена роль компьютера в познавательной деятельсти человека. Много слишком внимания к вопросу переработке человеком информации, её анализе. Эти вопросы постепенно увели лингвистов от задачи изучения значения, вопросов моделирования человеческого сознания.
Соотношение языка и мышления.
Носит интердисциплинарный характер.
Кто-то их отдожствляет, как например Гумбольдт и Соссюр.
По Соссюру мышление представляет собой только часть языка.
Язык Соссюр понимал синтез мысли и звука.
Август Шлейхер пытался провести границу. Рассматривал язык как форму, средствами которой организуется и отражается мысль. А мышление – содержание данной формы.
Такого же мнения придерживался Бенвинист.
Можно свести всё к двум мнениям:
Вербалистов, которые считают, что мышление имеет только языковую привязку
Антивербалистов
Никакой связи между ними не усматривали лингвистические формалисты, дескриптивисты.
Задача выявить характер связи.
Выгодский утверждал, что известная часть процессов речи и мышления не совпадает. Значит, не все формы мышления отражаются в языке, имеют языковую привязку. Но не все формы представляют собой отражение мышления.
К примеру, образное мышление.
Бывает, говорим, но не мыслим. К примеру, при отработке фонетики.
Невозможно полностью отождествлять язык и мышление.
Выготский предложил ограничить мышление только речевым мышлением, т.е. мышление, которое осуществляется в речи. Эти два явления – феномены человеческой психики, это их объединяет, значит надо изучать психические процессы человека.
Ставили различные эксперименты. Наблюдали за читающим человеком, признаком работы мысли являлась остановка глаза, моргания.
Не только язык, но и мышление имеет знаковую форму. Человек мыслит также знаками. Человека отличает умение оперировать искусственными знаками.
Единицы мышления:
Основная единица – понятие.
В 20е годы Выготский написал «Развитие высших психических функций». Высказывает мысли, близкие к мыслям Сеченова. Человеческое мышление проходит две стадии:
1) Формирования предметной мысли или чувственных конкретов.
2) Преобразование их в абстракты - идеализация
Иллюстрация этого – наблюдение за детьми, как формируется их речи. Как дети сперва начинают действовать с конкретными предметами. Берёт мяч и идёт к родителями – конкретное предметное действие, а потом учится действовать с предметами в голове.
Переход от конкретного предмета к действию мыслительному символизирует возникновение мышления.
Человек мыслит символами. Происходит преобразование материального в идеальное. Процесс этого преобразования не совсем ясен, но некую аналогию с этим мы можем провести. Совершается приблизительно так же, как перевод с одного языка на другой.
Психолингвистика
Природа и структура языковой способности.
Леонтьев – дисциплина, изучающая речевую деятельность. Речевую способность человека, как она реализуется в речевой деятельности.
В зарубежной психолингвистике, и в частности в США были разные понимания предмета лингвистики.
Осгуд – психолингвистика изучает те процессы, в которых интуиция говорящего преобразуется в шкалу кода, культурного кода, принятого для общества, и эти сигналы преобразуются в сознании слушателя. Т.е. стимул и реакция, т.е чистый бихевиоризм.
Эрвин Трип – наука об усвоении и использовании структуры языка.
Фрес – наука, изучающая соотношения между экспрессивными и коммуникативными потребностями, которые предоставляет нам язык.
Предопредилили они три направления:
1) Осгуд – реактивность, индивидуализм. Аттавизм
2) Миллер и Хомский – признание врождённости правил оперирования языком.
3) Фрес, Пиоже, Москович – социологическое направление.
Природа языковой способности(Хомский – способность к усвоению языка, которая передается генетически, является врожденной, предопределяет овладение языком):
Лурия очень критически относиться к этой идее, т.к. представляет собой тупиковую ветвь.
Ленц, занимавшийся поведением животных, показал что, у животных есть инстинктивные врожденный формы поведения.
Бехтерева – показала некие функции нейронов в речепроизводстве.
Гуление – первуая стадия у детей, в том числе и глухие дети. Вторая стадия –лепет, которая наступает только у слышащих детей.
Вторая теория – языковая способность – прижизненно формируемая способность на биологической основе.
Структура языковой способности:
Предполагается, что языковая способность – совокупность, система, включающая правила реализации этих элементов. Имеет иерархическое строение, можно выделить ряд компонентов (фонетический, лексический, семантический компонент и т.д). компонеты эти связаны определенными отношениями. Способ хранения язык в человеческом сознании. При этом в голове эта способность отражается не совсем так, как язык описывается в грамматиках. Она носит более обобщенный характер. Лексикон в голове человека организован по ассоциативным связям. Эти ассоциативные связи возникают на основе индивидуального опыта. Что касается грамматики, то считается, что она существует в сознании в виде набора правил, которые носят не описывающий, а предписывающий характер. Особое место занимает семантика. Семантика в голове говорящего существует вввиде неких когнитивных структур, т.е. структуры познавательного характера, которы дают представление об окружающей действительности. Затем человек начинает овладевать квалификационными характеристиками предметов, и закрепляется в сознании.
Значение и смысл. Значение- то что объективно выработано обществом, что фиксируется в словарях, а смысл – некая часть значения, которую мы используем для сия минутных целей. Эта часть обладает некой долей субъективизма.
Языковая интенция, затем включается программа для порождения речи, активирующая процессы для производства речи. Мы выбираем, какой элемент объективной действительности мы хотим вложить в нашу речь. Затем идёт собственно языковая организация высказывания. Выстраивается лексико-семантическая организация. Затем лексико-грамматическая, затем синтаксическая, затем фонетико-артикуляционная. Дальше этап, который отличает человека. Соотнесение того, что мы думаем с тем, что мы сделали. Мы анализируем, всё ли задуманное мы реализовали.
Структура языковой личности.
Как известно, творит культуру и живет в ней человек, личность. Именно в личности на передний план выходит социальная природа человека, а сам человек выступает как субъект социокультурной жизни.
Есть и иные концепции личности. Так, известный американский психолог А.Маслоу видит человека как бытие внутренней природы, которая почти независима от внешнего мира и которая есть исходная предпосылка всякой психологии, а жизнь в согласии с внутренней природой рассматривается как причина психического здоровья. Становление личности, с точки зрения А. Мас-лоу, -- это движение к идеалу, в качестве которого выступает личность, всесторонне реализовавшая себя. Он пишет: «Человеческому существу, чтобы жить... необходимы система координат, философия жизни, религия (или заменитель религии), причем они
нужны ему почти в той же мере, что и солнечный свет, кальций или любовь»1.
Личность должна рассматриваться в перспективе культурной традиции народа, этноса (Пископпель, 1997), ибо для рождения человека в человеке необходим культурно-антропологический прототип, который формируется в рамках культуры.
Категории культуры -- это пространство, время, судьба, право, богатство, труд, совесть, смерть и т.д. Они отражают специфику существующей системы ценностей и задают образцы социального поведения и восприятия мира. Это своеобразная система координат, которая формирует языковую личность.
Первое обращение к языковой личности связано с именем немецкого ученого И. Вейсгербера. В русской лингвистике первые шаги в этой области сделал В.В.Виноградов, который выработал два пути изучения языковой личности -- личность автора и личность персонажа. О говорящей личности писал А. А. Леонтьев. Само понятие языковой личности начал разрабатывать Г. И. Богин, он создал модель языковой личности, в которой человек рассматривается с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи». Ввел же это понятие в широкий научный обиход Ю. Н. Караулов, который считает, что языковая личность -- это человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты, различающиеся: «а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью».
Ю. Н. Караулов разработал уровневую модель языковой личности с опорой на художественный текст (Караулов, 1987). Языковая личность, по его мнению, имеет три структурных уровня. Первый уровень -- вербально-семантический (семантико-строевой, инвариантный), отражающий степень владения обыденным языком. Второй уровень -- когнитивный, на котором происходит актуализация и идентификация релевантных знаний и представлений, присущих социуму (языковой личности) и создающих коллективное и (или) индивидуальное когнитивное пространство. Этот уровень предполагает отражение языковой модели мира личности, ее тезауруса, культуры. И третий -- высший уровень -- прагматический. Он включает в себя выявление и характеристику мотивов и целей, движущих развитием языковой личности.
Следовательно, кодирование и декодирование информации происходит при взаимодействии трех уровней «коммуникативного пространства личности» -- вербально-семантического, когнитивного и прагматического.
Концепция трехуровневого устройства языковой личности определенным образом коррелирует с тремя типами коммуника-
1 Маслоу А. Психология бытия. -- М., 1997. -- С. 250. 118
тивных потребностей -- контактоустанавливающей, информационной и воздействующей, а также с тремя сторонами процесса общения -- коммуникативной, интерактивной и перцептивной.
Уровневая модель языковой личности отражает обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе личности. Таким образом, языковая личность -- это многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность -- это языковая личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого общения.
1) ценностный, мировоззренческий, компонент содержания воспитания, т.е. система ценностей, или жизненных смыслов. Язык обеспечивает первоначальный и глубинный взгляд на мир, образует тот языковой образ мира и иерархию духовных представлений, которые лежат в основе формирования национального характера и реализуются в процессе языкового диалогового общения;
2) культурологический компонент, т.е. уровень освоения культуры как эффективного средства повышения интереса к языку. Привлечение фактов культуры изучаемого языка, связанных с правилами речевого и неречевого поведения, способствует формированию навыков адекватного употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации;
3) личностный компонент, т.е. то индивидуальное, глубинное, что есть в каждом человеке.
Параметры языковой личности только начинают разрабатываться. Она характеризуется определенным запасом слов, имеющих тот или иной ранг частотности употребления, которые заполняют абстрактные синтаксические модели. Если модели достаточно типичны для представителя данного языкового коллектива, то лексикон и манера говорения могут указывать на его принадлежность к определенному социуму, свидетельствовать об уровне образованности, типе характера, указывать на пол и возраст и т.д. Языковой репертуар такой личности, деятельность которой связана с выполнением десятка социальных ролей, должен быть усвоен с учетом речевого этикета, принятого в социуме.
Языковая личность существует в пространстве культуры, отраженной в языке, в формах общественного сознания на разных уровнях (научном, бытовом и др.), в поведенческих стереотипах и нормах, в предметах материальной культуры и т.д. Определяющая роль
в культуре принадлежит ценностям нации, которые являются концептами смыслов.
Культурные ценности представляют собой систему, в которой можно выделить универсальные и индивидуальные, доминантные и дополнительные смыслы. Они находят отражение в языке, точнее, в значениях слов и синтаксических единиц, во фразеологизмах, в паремиологическом фонде и прецедентных текстах (по Ю.Н.Караулову). Например, во всех культурах осуждаются такие человеческие пороки, как жадность, трусость, неуважение к старшим, лень и др., но в каждой культуре эти пороки имеют разную комбинаторику признаков.
Для каждой культуры можно разработать параметры, которые будут своеобразными ее координатами. Такие параметры будут считаться исходными ценностными признаками.
На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности, определяющие статус ее существования в лингвистике: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В.П.Нерознак), этносемантиче-ская личность (С. Г. Воркачев), элитарная языковая личность (О.Б.Сиротинина, Т.В.Кочеткова), семиологическая личность (А. Г. Баранов), русская языковая личность (Ю. Н. Караулов), языковая и речевая личность (Ю.Е.Прохоров, Л.П.Клобукова), языковая личность западной и восточной культур (Т. Н. Снитко), словарная языковая личность (В. И. Карасик), эмоциональная языковая личность (В.И.Шаховский) и т.д.
Есть и другие концепции языковой личности. Так, В. В. Красных выделяет в ней следующие компоненты: 1) человек говорящий -- личность, одним из видов деятельности которой является речевая деятельность; 2) собственно языковая личность -- личность, проявляющая себя в речевой деятельности, обладающая совокупностью знаний и представлений; 3) речевая личность -- это личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, репертуар средств; 4) коммуникативная личность -- конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации.
В данном пособии мы будем оперировать лишь двумя составляющими языковой личности -- собственно языковой и коммуникативной.
Итак, языковая личность -- социальное явление, но в ней есть и индивидуальный аспект. Индивидуальное в языковой личности формируется через внутреннее отношение к языку, через становление личностных языковых смыслов; но при этом не следует забывать, что языковая личность оказывает влияние на становление языковых традиций. Каждая языковая личность формируется на основе присвоения конкретным человеком всего языкового богат-
ства, созданного предшественниками. Язык конкретной личности состоит в большей степени из общего языка и в меньшей -- из индивидуальных языковых особенностей.
Личность вообще, по образному определению Н.Ф.Алефирен-ко, рождается как своеобразный «узелок», завязывающийся в сети взаимных отношений между членами конкретного этнокультурного сообщества в процессе их совместной деятельности. Иными словами, основным средством превращения индивида в языковую личность выступает его социализация, предполагающая три аспекта: а) процесс включения человека в определенные социальные отношения, в результате которого языковая личность оказывается своего рода реализацией культурно-исторического знания всего общества; б) активная речемыслительная деятельность по нормам и эталонам, заданным той или иной этноязыковой культурой и в) процесс усвоения законов социальной психологии народа. Для становления языковой личности особая роль принадлежит второму и третьему аспектам, поскольку процесс присвоения той или иной национальной культуры и формирование социальной психологии возможны только посредством языка, являющегося для культуры, по выражению С.Лема, тем же, что центральная нервная система для жизнедеятельности человека. Лингвокультурная личность -- закрепленный в языке (преимущественно в лексике и синтаксисе) базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, составляющий вневременную и инвариантную часть структуры личности.
Мужчина и женщина в обществе, культуре и языке
Человек предстает в двух ипостасях -- мужчина и женщина. Оппозиция «мужской--женский» -- фундаментальная для человеческой культуры. Этому есть многочисленные доказательства. Одно из них коренится в древних представлениях о мире: Слово, дух -- отец всего сущего, а материя -- мать. Результат их слияния -- Вселенная и все, что в ней есть.
В антропоморфной модели Вселенной женщина приравнивалась к Бездне, которая, по представлениям язычников, тем не менее считалась первоисточником всего живого в Мироздании. Женщина -- олицетворение судьбы, и в языках сохранилось это представление -- древнерусское «кобъ» -- судьба (ср. польское kobieta -- женщина).
С другой стороны, женщина -- символ нижнего мира, греховности, зла, всего земного, тленного.
В архаических обществах, где условия выживания и труда были предельно сложными, особых тендерных (половых) различий историки не фиксируют. Когда женщины доверили мужчинам пасти
скот, те превратились в кормильцев. Последующее «половое» разделение труда позволило мужчине утвердиться в истории в качестве абсолютного субъекта. Именно мужская деятельность покорила природу и женщину. Женщина была признана мужчиной хотя и половиной, но второй, как бы дополнительной, его «другим Я». Следовательно, тендерное неравенство вошло в культуру вместе с социальным прогрессом.
В классической культуре и философии женщина также противопоставлялась мужчине: женщина -- хранительница генофонда, она обладает самым ценным в природе качеством -- способностью воспроизводить жизнь, продолжать род, т.е. воспроизводит традиционные ценности, обеспечивая функции сохранения жизни сообщества. Несмотря на это, она ассоциируется в обществе с иррациональностью (Аристотель), аморальностью (Шопенгауэр), чувственностью (Кант), существом с массой недостатков (Фрейд) и т.д.
Итак, в нашей культуре женщина -- это хаос, которому придает порядок мужчина. Пифагор считал, что существует положительный принцип, который создал порядок, свет и мужчину, и отрицательный, который создал хаос, сумерки и женщину. В Евангелии Иисус ни словом не унизил женщину, а апостол Павел в своих посланиях и проповедях низвел женщину в подчиненное положение, и эти взгляды стали основой в христианстве. Ева возникла из ребра Адама как его подруга и помощница, и в этом цель ее бытия. Утренняя молитва Ветхозаветного человека гласит: «Благословен Господь, не сотворивший меня женщиной». На этом постулате были выстроены история и философия, язык и религия и т.д.
Восточнославянские языки, как и немецкий, французский и ряд других, в отличие от английского, где различается «sex» (биологический пол) и «gender» (пол как социокультурная категория), не дифференцируют эти понятия. Однако рассмотрение пола только как биологического явления обедняет и упрощает это категориальное понятие, ибо маскулинность (мужественность) и феми-нинность (женственность) -- это, с одной стороны, филогенетически обусловленные свойства психики, а с другой -- социокультурные образования, складывающиеся в онтогенезе. Современные социологи и философы рассматривают понятия «пол» и «гендер» как противоположные. Гендер -- это социокультурная категория, не предполагающая традиционного рассмотрения половых ролей.
Первоначально маскулинность и фемининность были зафиксированы в мифологии как основная бинарная дихотомия, посредством которой интерпретировался весь мир -- и славянские представления о Земле-матери и Небе-отце, и древнекитайская концепция Инь и Янь, и древнегреческий миф об андрогинах тому подтверждение.
Научный интерес к данным феноменам был отмечен еще в конце XVIII в., когда бурное развитие естественных наук заставило по-
смотреть на маскулинность и фемининность с точки зрения законов природы. Так, Ч.Дарвин утверждал, что мужская агрессивность и интеллектуальность имеют физиологический субстрат, т. е. являются доминирующими, или мужскими, признаками. Его современные последователи рассматривают маскулинность -- фемининность как генетически предопределенные формы поведения -- «биограммы».
«Женский вопрос» -- это вопрос об участии женщин в политике, он возник в 1791 г. во время Французской революции. Французская писательница Олимпия де Гуж воскликнула: «Если женщина имеет право взойти на эшафот, она должна иметь право подняться и на трибуну». Последователи де Гуж, ратовавшие за то, что femme (женщина) -- тоже человек, получили название феминисток. Родоначальницей современного феминизма стала французская писательница и философ Симона де Бовуар, которая в своей классической работе «Второй пол» показала, что мужчина -- творец истории, а женщина -- лишь объект его власти. XIX век стал для женщины веком попытки установить социальное и политическое равенство. Но если достичь социальное равенство было проще, то политическое равенство достигалось с трудом. Впервые в мире -- в Дании в 1915 г., в России в 1917 г., в Германии в 1919 г., во Франции в 1944 г. -- женщины получили право избираться и быть избранными. Первые декреты советской власти дали российской женщине и социальные, и политические права.
С конца XIX в. феномен маскулинности -- фемининности начинает рассматриваться как явление социального порядка, когда социальная дифференциация общества представляется как результат естественного разделения функций в обществе по признаку пола. Если в начале XX в. фемининность была представлена двумя противопоставленными полюсами -- роль добропорядочной женщины и роль проститутки, то в начале XXI в. роли сменились (роль домохозяйки и роль женщины, стремящейся к продвижению в карьере). Другие женские роли -- женщина-вамп, страж сексуальной морали, мать, жертва, хозяйка в доме и т.д. Если раньше женщине навязывалась роль домашней хозяйки и роль матери, то теперь вменяется совмещение семейных и производственных ролей при полном исключении ее из процесса принятия решений, т.е. вместо эмансипации постсоветская женщина получила двойную и непосильную нагрузку.
В общей социологии выделяется социальная феминология, или просто феминология, -- наука о положении и функциональных ролях женщины в обществе. Термин же «феминистка» негативно оценивается современным социумом, в народном сознании -- это нечто среднее между «лесбиянкой» и «нимфоманкой»; доказательством тому является и следующая дистрибуция (окружение) термина: оголтелые, взбесившиеся феминистки, а все феминистские
теории называются не иначе как специфическая теория, женская теория и т.д.
Рождение мальчиков в семье всегда было более предпочтительным. Причина тому -- патриархальность семейных отношений, где глава семьи и ее кормилец -- мужчина. Здесь уместно привести следующую притчу. Веет крестьянин рожь и приговаривает: «Одну часть на ветер брошу (= уплачу налоги), другую в воду брошу (-- отдам дочери, которая уплывает в другую семью), третью съем сам, четвертой долги отдам (дам родителям), а пятую в долг дам (= дам сыну, который будет кормить в старости)».
Культурой навязываются такие социально-половые роли и формы поведения, складываются такие ролевые ожидания, которые усугубляют дифференциацию полов. Поляризация полов стала рассматриваться как проявление «естественных» качеств мужчины и женщины. Следовательно, дихотомия полов смоделирована обществом и культурой, и абсолютно права Симон де Бовуар, утверждение которой стало крылатым: «Женщиной не рождаются, женщиной становятся». Немецкая исследовательница Карин Хаузен также объясняет образование стереотипов половых ролей разделением семейной жизни и трудовой деятельности. Действительно, «предписанных природой» социальных ролей не существует, а быть на вторых ролях женщин вынуждает общество.
Тендер -- это большой комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение национальной языковой личности. Таким образом, в гендере происходит сложнейшее переплетение культурных, психологических и социальных аспектов. Поэтому он представляет интерес не только для философов и социологов, но и для представителей целого ряда наук, в том числе лингвистов. Так, существует гендерная психология, формируются тендерная лингвистика, гендерная поэтика.
В нашей работе категория гендера рассматривается как явление культуры и языка, т.е. в аспекте лингвокультурологии. Наша задача -- увидеть невидимое в обыденном языке и языке поэзии. Попытаемся показать, как в языке преломляется эта категория. Вся традиционная западная (и не только) культура является гетеросексуальной и маскулиноцентричной. И это сказывается в первую очередь на языке: у целого ряда народов само понятие «человек» ассоциируется только с мужчиной, немецкое das Man, английское a man, французское -- ип homme -- мужчина и человек.
Даже само слово женщина имеет негативное происхождение: все слова, кончающиеся на -щина в русском языке имеют негативную коннотацию (презрение или пренебрежение) -- деревенщина, казенщина, групповщина, чертовщина. Слово женщина вышло из славянского жено и несло на себе коннотацию пренебрежения. По мере развития цивилизации словом был утрачен этот ореол.
Мужская культура учит акцентировать внимание на действии, а не на состоянии, на результате, а не на его процессе. Даже различные сентенции структурированы с маскулинных позиций: «Пришел, увидел, победил!», «Пан или пропал» и т.д. Вместе с тем с фемининных позиций утверждение конструируется через вопрос, «усомнение».
В середине 60-х годов наблюдался всплеск интереса к гендерной теме в лингвистике, вылившийся в три основные направления исследований:
1) социальная природа мужских и женских языков;
2) особенности речевого поведения;
3) когнитивный аспект различий.
Наибольший интерес для нас представляет второе и третье направления исследований.
Одной из первых работ, касающихся гендерной лингвистики, была работа О. Есперсена «The Language». В ней есть глава «The Woman» (женщина), а глава «The Man» отсутствует, ибо женский язык считается маркированным, а мужской -- соответствующим литературной норме. В английских словарях слова о женщинах в основном негативно-оценочные. Так, в словаре Роже в рубрике «untidy» (неопрятный) все слова относятся к женщине: slut, frump, bitch и др. В рубрике же образованность -- все слова о мужчинах, кроме двух, выражающих претензию на образованность: pedantess, bluestocking.
Немецкий исследователь Трёмль-Плётц в 1987 г. опубликовала книгу «Язык женщин», в которой утверждает, что дискриминация женщин по языку выражается не только в речевом поведении, где мужчина -- всегда ведущий партнер диалога, но и в употреблении слов мужского рода для обозначения женщин (автор, пассажир, врач), употреблении местоимений мужского рода в обобщенном значении (всякий, каждый) и т.д.
Поскольку речевое поведение тендеров строится на базе исторически сложившихся стереотипов, зафиксированных в языке, то можно сказать, что тендерные стереотипы -- это система представлений о том, как должны вести себя мужчина и женщина. Было установлено, что у мужчин и женщин различны и стратегии поведения, и стратегии речевой коммуникации. Еще Ф.Ницше заметил, что счастье мужчины зовется «Я хочу!», а счастье женщины -- «Он хочет!» Как бы под этим девизом строятся речевые стратегии мужчин и женщин.
Под речевым поведением мы, вслед за А.Е.Супруном (1996), понимаем весь комплекс отношений, включенных в коммуникативный акт, т.е. вербальную и невербальную информацию, пара-лингвистические факторы, а также место и время речевого акта, обстановку, в которой этот факт происходит и т.д. Следовательно, речевое поведение -- это речевые поступки индивидуумов в типо-
вых ситуациях коммуникации, отражающих специфику языкового сознания данного социума.
Поскольку мужчина и женщина принадлежат к различным социальным группам и выполняют различные социальные роли, то общество ждет от них определенных моделей речевого поведения. И действительно, существует гендерная дихотомия в речевом поведении. Мужской тип коммуникации -- это менее гибкая, но более динамичная и менее ориентированная на собеседника коммуникация. Наиболее распространенный жанр коммуникации у мужчин -- беседа-информация, а у женщин -- частная беседа. Женщины чаще используют обратную связь, поддерживая ее словом «да», которое еще не означает согласие. Как раз это «да» сбивает мужчин, которые часто жалуются, что женщина в процессе беседы все время соглашалась и вдруг в конце заявила противоположное.
Женский тип коммуникации более ориентирован на собеседника, на диалог, на подчиненную роль в общении, где мужчина выбирает и меняет тему разговора.
С одной стороны, общество выработало такие стереотипы поведения, согласно которым женщина играет подчиненную роль при мужчине, она должна быть хорошей хозяйкой, способной выполнять любую работу, должна быть доброй, терпеливой, послушной, нежной, верной, красивой, всегда желанной. Отсутствие мужа в этой модели рассматривается как отход от нормы, а уход от мужа -- как бунт. Норма же -- семья с мужчиной во главе и с разделением ролей. С другой стороны, женщина при этом всегда негативно оценивается мужским обществом, свидетельством чему являются философские, исторические, литературные дискурсы, политические события.
Для исследования гендерного речевого поведения мы провели ассоциативный эксперимент, где в качестве слов-стимулов были выбраны слова женственность, мужественность, красота, сила, слабость, нежность, надежность, измена, блуд. Было взято 400 испытуемых -- 200 девушек и 200 юношей в возрасте от 16 и до 20 лет (учащиеся X--XI классов школ г. Витебска и студенты I и II курсов ВГУ). В качестве рабочей гипотезы была выдвинута мысль о том, что язык, выполняя кумулятивную функцию, фиксирует в ассоциациях определенные тендерные стереотипы. Цель эксперимента -- выявление специфики образов языкового сознания мужчин и женщин -- носителей русского языка.
В результате эксперимента нами было установлено, что в русском языковом сознании лиц обоего пола женственность ассоциируется прежде всего с красотой, нежностью, обаянием, изяществом, грацией.
Женщины, оценивая себя, делают акцент на внутренних, личностных качествах (уточненность, шарм, ум, изысканность, мягкость, мудрость, уравновешенность, неповторимость, вежливость, тактичность и т.п.), в то время как мужчины в большинстве своем оце-
нивают женщин по внешним данным (красота, волосы, ноги, любовь, кровать, секс, глаза, модель, фигура, вуаль).
Женщины более критичны к мужчинам, чем сами они. Мужественность для них не только сила, храбрость, отвага, надежность, бесстрашие, благородство, но и жестокость, война, ложь. Подобные резкие оценки мужественности не характерны для представлений мужчин, в ответах которых не было ни одного слова с негативной окраской, а только такие, как сила, достоинство, выносливость, решительность, уверенность и подобные. Визуальные образы сознания более разнообразны и оригинальны у женщин.
Красота тоже по-разному оценивается мужчиной и женщиной. Если в оценках женщин (привлекательность, женщина, природа, молодость, девушка, женственность и др.) затронут сравнительно широкий спектр объектов, оцениваемых с этой точки зрения, то мужчина чаще всего оценивает конкретную женщину (женщина, девушка, волосы, лицо, тело, формы, индивидуальность).
Силу мужчины оценивают более подробно и тщательно, чем женщины: у них 92 варианта ответов, а у женщин всего 61, большая часть из которых синонимы силы: мощь, мощность, стойкость, здоровье и др.
Разное отношение у мужчин и женщин к измене и блуду, если для женщины это прежде всего предательство, ложь, подлость, обман, обида, месть (все слова, кроме одного позитивного -- любовь и двух нейтральных -- брак и загадка, обладают ярко выраженной негативной коннотацией), то у мужчин позитивных и нейтральных слов значительно больше: любовь, Родина, верность, дом, семья, друг и т.п.
Таким образом, в эксперименте выявлены значительные различие образов языкового сознания мужчин и женщин.
В русской культуре многие, даже нравственные, понятия ориентированы на пол. Так, понятие стыда больше ассоциируется со слабым полом: девичий стыд; потерять стыд (чаще говорят о женщине). Порядочность -- также в основном имеет отношение к женщине, ибо женская порядочность для русского человека -- это покорность мужу, скромность, верность.
Наши наблюдения позволяют констатировать, что не только женский язык считается маркированным, но и в самой паре противопоставленных слов «мужчина--женщина» слово «женщина» -- маркировано. В аналогичных парах при кажущемся равноправии один член всегда воспринимается как более значимый, а второй как производный и маркированный: свет--тьма, день--ночь, мужчина--женщина. Немаркированный член всегда возглавляет пару: жених и невеста, дед и баба. Конечно же, лингвистическая маркированность не может быть признана единственным и решающим аргументом в вопросе отражения тендерных отношений в языке, но мы не можем не видеть в этом культурную традицию, нашедшую отражение в языке.
То, что фактор пола находит отражение в языке, подтверждают и следующие наблюдения: в семьях с мальчиками чаще говорят на диалекте, а с девочками -- на литературном языке; у женщин и мужчин разное отношение к юмору: у первых смех и шутки направлены на интеграцию в группе, у вторых -- на индивидуальную конфронтацию (Дж.Лакофф).
Нас интересуют также сравнения, которые есть самый древний вид интеллектуальной деятельности, предшествующий счету. На основе сравнения и других интеллектуальных приемов у каждого народа вырабатываются свои стереотипы и символы. Так, у русских женщина сравнивается с березой, цветком, рябиной; у белорусов -- с калиной; литовцы не могут сравнивать женщину с березой, ибо род существительного влияет на формирование символа, а у литовцев береза -- мужского рода. Ч.Айтматов сравнивает женщину с кобылицей.
Язык зафиксировал патриархальную установку: в нем прочно закрепились стереотипы, согласно которым женщине присущи многие пороки, поэтому сравнение с ней мужчины -- всегда несет негативную окраску: болтлив, любопытен, кокетлив, самовлюблен, капризен, истеричен как женщина, женская логика; женщину же сравнение с мужчиной только украшает: мужской ум, мужская хватка, мужской характер. Женщине приписывается неумение дружить и хранить тайны, глупость, алогичность: бабе дорога от печи до порога, бабьи умы разоряют домы; дзе баба панам, там чорт камкарам. В многочисленных пословицах вдюговорках.о женщинах сквозит пренебрежение и покровительственный тон: мое дело сторона, а муж мой прав; мужнин грех за порогом остается, а жена все домой несет; женщина льстит -- лихое норовит.
Женщина даже в роли жены и матери несет негативные коннотации: показать кузькину мать; вино пей, жену бей, ничего не бойся! ажатуся, як за хмару закащуся; женишься раз, а плачешь весь век.
Все хорошее в женщине -- от мужчины, таков стереотип русского человека, поэтому мужской ум (об умной женщине), мужская хватка (об удачливой женщине), мужской характер (о женщине с твердым характером) и т.д. Некрасовское Коня на скаку остановит, \ В горящую избу войдет -- это не просто мужское поведение, фраза усиливается архетипом -- причастностью к огню, мужской стихии.
Это языковые и народные стереотипы. Каково же речевое поведение женщины?
Исследующая речевые стратегии Дебора Таннен в своей книге «Это не то, что я имела в виду! Как стили общения создают или разрушают хорошие отношения» показала, что мужчина и женщина используют язык в различных целях: женщина относится к разговору как к важной части межличностных отношений; мужчина же, напротив, использует разговор, чтобы показать, что он
контролирует ситуацию, разговор помогает ему сохранить независимость и обогатить свой статус. Причины этого, по мнению автора, лежат в коммуникативных стилях. Она выделяет две важнейшие их характеристики -- вовлеченность и независимость. Мужчины независимы, а женщины вовлечены в коммуникацию, вторичны в ней.
Наши наблюдения и наблюдения других исследователей позволяют установить, что мужчины восприимчивее к новому в языке, в их речи больше неологизмов, терминов. Речь женщины более нейтральна, статична, в ее лексике чаще встречаются устаревшие слова и обороты. Женская речь гораздо более эмоциональна, что выражается в более частом употреблении междометий, метафор, сравнений, эпитетов, образных слов. В ее лексиконе больше слов, описывающих чувства, эмоции, психофизиологические состояния. Женщины склонны к употреблению эвфемизмов. Они стараются избегать элементов панибратства, кличек, прозвищ, инвективной лексики.
В ходе изучения частоты употребления отдельных частей речи было установлено, что в речи женщины больше сложных прилагательных, наречий и союзов. Женщина в своей речи чаще используют конкретные существительные, а мужчины -- абстрактные; мужчины чаще пользуются глаголами активного залога, женщины -- пассивного. Это объясняется более активной жизненной позицией мужчин. При этом было установлено, что с повышением уровня образования различия в речи стираются.
Тендерные различия отражаются и в художественной литературе, где гендер представлен в двух аспектах: 1) женская тема; 2) женская литература. Так, к концу XIX в. в интимной лирике резко увеличивается частота обращений от женского лица: женская поэзия удаляется от проблем социального характера. Примером здесь могут служить творчество Марины Цветаевой и ее предшественницы Мирры (Марии) Лохвицкой (1869--1905), которую в начале века называли «русской Сафо», позже этого титула удостоилась и М. Цветаева. Основные их темы -- воспевание любви, но не абстрактной, романтической, а роковой, страстной, плотской, чувственной:
Я жажду знойных наслаждений, Нездешних ласк, бессмертных слов, Неописуемых видений, Неповторяемых часов.
Она поет о раскрепощенной любви, о любви-страдании:
И если на тебе избрания печать, Но суждено тебе влачить ярмо рабыни, Неси свой крест с величием богини, -- Умей страдать!
Поэзия такого типа -- это своего рода протест против традиционных взглядов на круг тем женской поэзии (тема христианской и романтической любви, семейного счастья, материнства). И если поэзия для М.Цветаевой «растет» из жизни, то жизнь М.Лохвицкой резко отличается от жизни ее лирических героинь: это здравомыслящая хозяйка дома и мать троих детей. В. Брюсов заметил, что «поэт влечется к греху, но не как к должной цели, а именно как к нарушению правды, и этим создается поэзия истинного демонизма» (Брюсов, 1912).
В поэтической картине мира образ женщины представлен чрезвычайно разнообразно; женщина -- это цветок:
Мне вспомнилась она, Подснежник увлечений И. Северянин
Дж.Лакофф обнаружила несходства цветообозначений мужчин и женщин: у мужчин их значительно меньше. Наши наблюдения позволили дополнить эту мысль следующим: у женщины не только шире цветовой спектр, но употребляется больше обозначений экзотических названий цвета: «муар», «лазорь». Цветообозначения у женщин-поэтов гораздо чаще, чем у мужчин, превращаются в символы. Мужские Цветообозначения конкретнее, заземленнее: цвет давленой клубники (Герцен «Записки одного молодого человека»; глаза, дерзкие и пестрые, цвета пчелы; шея цвета мумии; юбка цвета куропатки (Бунин); фрак на Собакевиче был совершенно медвежьего цвета (Гоголь). Думается, что все Цветообозначения типа пепельный, медовый, изумрудный, сиреневый, вишневый, молочный, фисташковый, кофе с молоком, слоновой кости и т. п. придуманы мужчинами. А вошедшие в начале XIX в. в салонную речь названия типа цвет змеиной кожи, шляпка цвета потупленных глаз, чепчик цвета верных побед, косынка цвета новоприбывших особ -- типично женские обозначения.
Конечно же, и у мужчин-писателей встречаются весьма разнообразные Цветообозначения, но в большинстве своем они все же заземлены: «Продаются мужские костюмы. Фасон один... А цвета какие? О, огромный выбор цветов! Черный, черно-серый, серо-черный, черновато-серый, серовато-черный, грифельный, аспидный, наждачный, цвет передельного чугуна, коксовый цвет, торфяной, земляной, мусорный, цвет жмыха и тот цвет, который в старину называли "сон разбойника"» (Ильф и Петров); «Он был в несколько эстрадном пиджаке цвета кофе о-лэ, и брюках цвета шоколада о-лэ, и в ботинках цвета крем-брюле при винно-крас-ных носках» (В. Катаев. Святой колодец).
А вот как использует цвет М. Цветаева.
Ярко-желтый цвет в народе назывался лазоревым цветом. В поэме «Переулочки» лазорь символизирует райский, небесный соблазн:
Лазорь, лазорь, Крутая гора! Лазорь, лазорь, Вторая земля! Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна, Лазорь-лазорь, Прохлада моя! Ла-зорь!
М. Цветаева как бы играет лазорью, поворачивая слово разными своими гранями, не боясь, экспериментирует с цветом, превращая его то в символ крутой горы, то в символ земли, то в символ прохлады. В подражание фольклору возникают сложные названия типа Зорь-Лазоревна, Синь-Ладановна.
В речевом поведении женщина ориентируется на «открытый социальный престиж», т.е. на общепризнанные нормы социального и речевого поведения, в то время как мужчина тяготеет к так называемому скрытому престижу -- к отклонению от установленных норм и правил общения. Поэтому в целом речь женщины является более мягкой, бесконфликтной. Женщины менее категоричны в выражении и отстаивании мнений. Это делает их более подходящими для выполнения целого ряда функций в обществе. Осознание этого факта обществом ведет к тому, что начинается переоценка явно заниженного социального статуса женщины. Женщина становится наконец полноправным партнером во всех делах, в жизни общества. Некоторые современные исследователи развитие государства ставят в зависимость от того, насколько было сохранено равновесие в нем мужского и женского начал.
Влечение мужского и женского начал друг к другу -- закон жизни Космоса. Неслучайно в апокрифах Климента Александрийского, ученика апостола Иоанна, на вопрос о том, когда придет Царствие небесное, Иисус отвечает: «Когда два будут одно и мужское будет женским и не будет ни мужского, ни женского» (Мережковский Д. Тайна трех). Поэтому вопрос о взаимоотношении полов должен стать важнейшим в культуре, его оборотная сторона -- это падение нравов, с которого начинается гибель народов и цивилизаций (Содом и Гоморра).
Образ человека в мифе, фольклоре, фразеологии
В центре мира стоит человек как личность, имеющая тело, душу, речь, т.е. человек с его чувствами и состояниями, мыслями и словами, поступками и эмоциями, человек добрый, злой, грешный, святой, глупый, гениальный и т.д.
В мифологическом сознании человек -- центр мирозданья, древние видели в нем антропоморфное воплощение Вселенной: занимаемое им вертикальное положение -- это его устремленность к небу, с чем связаны его «высокие» помыслы, горизонтальное в человеке -- это все земное, тленное («горнее» и «дольнее» в Библии).
Внешний облик человека, запечатленный в мифе и языке
Внешний облик человека складывается из трех составляющих: 1) голова и ее части; 2) тело и 3) ноги. Как же они представлены в мифологии и языке?
Если в современном представлении голова -- это центр переработки информации, то у древнего человека все, что связано с головой, соотносилось с небом и его главными объектами -- солнцем, луной, звездами. Мифологема головы -- «солнце» -- легла в основу таких фразеологических единиц, как голова идет кругом, голова горит, голова закружилась.
Еще одна мифологема головы -- «Бог, главное, важное» -- нашла отражение во фразеологизмах всему голова (о важном), золотая голова (об умном человеке).
Основная масса русских фразеологизмов с компонентом «голова» сформировалась позднее и почти утратила связь с указанными мифологемами. Теперь эти ФЕ обозначают прежде всего интеллектуальные способности человека, его качества, физические состояния и т.д. Например, голова на плечах, голова на месте, голова варит -- об умном человеке; без царя в голове, зеленая голова, курья голова, голова дубовая, голова садовая -- о глупом, недалеком человеке.
Обозначая важнейшую часть человека, слово «голова» образует ФЕ, характеризующие человека с самых разных сторон: как снег на голову (неожиданно), хоть кол на голове теши (об упрямом человеке), непоклонная голова (о непокорном человеке), голова пухнет (состояние человека), отпетая голова (об отчаянном человеке), горячая голова (о пылком человеке), бесталанная голова (о несчастном человеке) и т.д. Большинство фразеологизмов с компонентом «голова» имеют позитивную коннотацию, что объясняется наличием в менталитете русских архетипа «голова = солнце, божество».
Части головы человека -- это глаза, нос, рот, язык, уши, зубы и др., это органы, имеющие свой внешний вид и весьма широкие, но четкие, функции -- смотреть, нюхать, чувствовать вкус, говорить и т.д.
Глаза -- важнейшая часть головы и лица человека. Древнейшая мифологема, давшая жизнь нескольким метафорам, сохранившимся до наших дней, «глаз = божество». В ряду квазисинонимов «глаза»,
«очи», «зенки» лишь стилистически нейтральное слово «глаза» обозначает орган зрения любого живого существа. Очи -- это глаза человека, причем красивые, большие, выразительные. Именно очи характеризуют не только физические, но и духовные способности человека к постижению явлений, т.е. внутреннее зрение, они -- орган интуиции: увидеть мысленными очами, видеть внутренним оком, очи души, очи сердца, духовные очи. Это как бы человек созерцающий: «И самого меня являешь ты \ Очам души моей» (Ф.Тютчев).
Язык точно отмечает необычную способность глаз -- их зрачки находятся в движении, отсюда сочетаемость большого круга глаголов движения со словом «глаза»: окинуть глазами, обвести глазами, отвести глаза, скользить глазами, смерить глазами, обшарить глазами, провожать глазами, приковать глаза и т.д. Глаза -- это орган-инструмент, орган «смотрения». Поэтому мы таращим глаза от удивления и неожиданности, глаза широко раскрываются, когда мы бессознательно стремимся получить через них максимум информации, мы прищуриваем глаза во время пристального наблюдения или при высокой концентрации мысли, отводим глаза под чьим-то осуждающим взглядом, защищая тем самым свой мозг от отрицательного воздействия собеседника, и т.д.
Солнце и луна в мифологиях многих народов считались глазами могущественного божества. С этой мифологемой связаны фразеологизмы хозяйский глаз (надежный присмотр за чем-либо), без глаза (без присмотра).
Еще одна мифологема -- «глаз = человек», породившая множество фразеологизмов: глаз наметан (об опытном человеке), глаз отдыхает (о приятном зрительном впечатлении), глаз радуется (о радостном событии, которое можно видеть), глаза обманывают (о сомневающемся в достоверности увиденного), глаза загорелись (о сильном желании у человека); метафоры типа глаза говорят, глаза забегали, глазам стыдно; поговорки глаза завидущи, руки загребущи (о ненасытности человеческой натуры) и т.д.
Поскольку 80 % информации о мире приходит через глаза, они считаются важнейшим из органов, им приписывается таинственная магическая сила. На Руси «дурным» считался косой глаз. Вера в дурной глаз родилась тогда, когда мир, по представлениям древних, был населен духами. Но до сих пор при плохом самочувствии мы говорим: это сглазу, кто-то сглазил, недобрый глаз поглядел.
Во фразеологизмах с компонентом «глаз» закрепились и сохранились до наших дней древние стереотипы поведения -- глаз не отвести (так нужно было общаться с собеседником), для отвода глаз и др.
Обманывать кого-либо -- это мешать адекватно воспринимать мир, т. е. прежде всего мешать ему смотреть, отсюда фразеологизмы замазать глаза, пускать пыль в глаза (русск.); замыльваць вочы, сляпщь вочы, жв1р у вочы сыпаць (бел.).
Издавна от сглаза заводили обереги-амулеты, которые изготавливали из драгоценных металлов и камней и делали их в форме глаза, отсюда фразеологизмы типа глаз-алмаз (об умении видеть важное, основное), беречь как глаз (очень беречь), возьми глаза в руки (будь внимателен), вооруженным глазом (современная форма этого фразеологизма невооруженным глазом) и др.
К волосам у разных народов было особое отношение. В старину им на Руси придавали огромное значение: женщинам, особенно беременным, запрещалось стричь волосы, ибо они имели охранную функцию. Это подтверждается народной традицией, сохранившейся до сих пор, -- не стричь волосы ребенку до года. В народной поэзии отрезанная коса позорит девушку, которая поэтому не может выйти замуж без косы. Лишь в последние шды в научно-популярной литературе стали появляться объяснения этому.
Язык сохранил в себе довольно много ФЕ, в основе семантики которых лежали следующие архетипические представления о волосах: 1) они вместилище силы, опыта -- до седых волос, до корней волос, 2) вместилище памяти, воли -- волосы стали дыбом (о сильном испуге, при котором парализуется воля).
На подсознательном уровне эти архетипы и сейчас руководят нашими поступками: подсудимых остригают, как бы парализуя при этом их волю; «работает» здесь и еще один архетип: «стрижка волос = изменение жизни». В древности у славян при переходе в юношеский возраст мальчики принимали постриг, до сих пор постригают в монахи, хотя реально волосы у монахов остаются, а призываемых в армию стригут действительно.
Раньше на Руси остриженные волосы сжигались. Бросание волос в огонь -- это своего рода жертва домовому. Существовал и еще один обычай: остриженные или оставшиеся на расческе волосы нельзя было выбрасывать. Считалось, что если они будут использованы птицами для своих гнезд или окажутся вблизи с работающими механизмами, то это отразится на самочувствии человека. До сих пор туземцы Тихого океана, чтобы навредить врагу, прикрепляют раздобытые пряди его волос к водяным растениям, подвергаясь ударам прибоя, они разрушают здоровье недруга. Чтобы волосы не попали в руки врагов, местные жители часто и коротко стригут их.
Фразеологизм волос с головы не упадет -- калька с церковнославянского языка, означает, что человеку не принесут никакого вреда. Здесь живет архетип «волос = здоровье человека». Архетипу «волос = человек» соответствует белорусский фразеологизм волас у волас (о похожих людях).
Нос -- тоже важная часть лица. Слово «нос» стало компонентом довольно большого количества метафор, фразеологизмов, в значении которых хорошо просматривается архетип «нос = человек» (например, в повести Н. Гоголя «Нос» нос ведет себя, как чело-
век): сунуть нос (о любопытном человеке), вешать нос (о печальном), водить за нос (обманывать), нос к носу (об очень близко стоящих людях) и др.
Борода -- у славян считалась выполняющей охранительные функции, а дернуть за бороду считалось страшным оскорблением. У русских есть пословица: борода дороже головы. До сих пор особо почитается борода у мусульман, самая серьезная клятва у которых: клянусь бородой Пророка!
Квазисинонимы губы и уста имеют разные значения и сферы употребления: уста -- специфически человеческий орган, в то время как губы могут быть органом животного и т.д. Слово «губы» широко распространилось лишь в XVI--XVII вв., поэтому во фразеологизмах и других реликтовых формах наиболее продуктивно слово «уста»: из уст в уста, из первых уст, у всех на устах, не сходит с уст, устами младенца глаголет истина, вашими бы устами да мед пить. Слово «уста» часто выступает в значении «говорящий человек»: все лгут прекрасные уста.
Особо следует сказать о языке, название которого является ком-понетом целого ряда фразеологизмов с различными типовыми значениями: быть орудием говорения -- язык не поворачивается (не хватает решимости сказать), как язык повернулся (как смог сказать); обозначать процесс говорения -- прикусить язык (оборвать речь), развязать язык (говорить свободно), распустить язык (говорить непристойности) и др.
Обозначения остальных частей человеческого лица и головы не представляются нам продуктивными при возникновении метафор и фразеологизмов, хотя с их помощью и образовано некоторое количество фразеологизмов: ухом не ведет, по уши, развесить уши, уши вянут (они обозначают поведение или чувства-отношения); иметь зуб (испытывать неприязнь), навязнуть в зубах (надоесть); губа не дура (иметь хороший вкус); в ус не дуть (выражать безразличие) и т.д.
Наиболее продуктивные слова, обозначающие части человеческого тела, -- это руки, ноги, спина и пуп, именно они образуют большое количество самых разнообразных фразеологизмов, многие из которых имеют мифологическую основу.
В группе фразеологизмов с компонентом рука явно видно несколько архетипов. Например, рука -- символ власти, права, силы -- иметь руку, правая рука и др.; рука -- символ богатства, орудие приобретения материальных благ, причем часто нечестным путем, -- греть руки, запускать руку во что-либо (русск.); руку заскабщь, цюкуу руку, прыб1раць да рук, даць на лапу (бел.). Чтобы овладеть вещью, присвоить ее, надо схватить вешь рукой и так заявить свое господство. Русское слово «тяжба» связано с тем, что в суде спорящие тянули к себе спорную вещь, и тот, кто осиливал, получал ее себе в стяжание (стяжать силы -- устаревший
фразеологизм с позитивной оценкой и современное стяжательство -- слово, заключающее в себе отрицательную оценку).
В этой группе фразеологизмов появляется компонент «карман» как вместилище для рук, хотя сама рука здесь не называется: набивать карманы, залезть в чужой карман (русск.); класщ у сваю к1шэню (бел.).
Большинство фразеологизмов с компонентом «рука» окружены негативным ореолом, имеют негативную коннотацию или оценку: быть под рукой (подручный), т. е. быть подвластным; ходить по рукам (одно из значений -- «иметь неофициальное распространение» -- нейтрально, а второе -- «о женщине-проститутке» -- негативно); рука пс поднимается (не хватает решимости), с пустыми руками (ничего не взяв с собой), руки чешутся (о желании подраться), под горячую руку (не контролируя себя) и др. Думается, что негативную семантику этих ФЕ формирует некий архетип, который, однако, нам не удалось установить.
С помощью жестов руки на Руси производили многие важные ритуальные действия: благословляли, каялись, клялись, что закрепилось в целом ряде фразеологизмов: положа руку на сердце (честно), ударить по рукам (утвердить сделку, согласиться). Уже простое соединение рук есть эмблема связи, согласия. Отсюда рукопожатие -- жест приветствия, дружбы. Тот, кто принимает на себя ответственность за другого, ручается.
Довольно широко используются фразеологизмы и другие реликтовые выражения со словом перст (часть руки): указующий перст, перст судьбы, ни единым перстом не прикоснуться и т. д. И хотя слово «перст» находится на периферии человеческой коммуникации, в сознании носителей языка за ним закрепляются устойчивые ассоциации, которые поддерживаются культурно-значимыми текстами: религиозными, поэтическими, философскими.
Ноги у язычников-славян считались принадлежностью демонов: сам черт ногу сломит (о захламленном месте), как левая нога хочет (неизвестно как, как попало), встать с левой ноги (иметь плохое настроение), здесь лексема «левый» имеет отношение к дьяволу; земля горит под ногами (об опасном месте), почва колеблется под ногами (о неуверенном, угрожающем положении), отрясти прах со своих ног (забыть) и др. Почти все русские и белорусские фразеологизмы с компонентом «нога» имеют негативную окраску.
Все черти и демоны в представлении русских были хромыми; в русских сказках они были беспятыми; у лешего в облике медведя нога липовая; плохие ноги также у всех мифологических персонажей, которые рождены землей.
Фразеологизмы брать ноги в руки (быстро убегать), в ногах валяться (униженно просить о чем-либо), унести ноги (уйти от опасности), ноги не будет (угроза не приходить); поговорка в ногах
правды нет (приглашение сесть) и другие выражения тоже имеют негативную коннотацию, что связано с архетипом «ноги = принадлежность дьявола». С этим архетипом связаны многочисленные выражения, в которых нога прямо не называется, а употребляются слова, ассоциативно или функционально с нею связанные: след, ступать, путь, дорога и т.д. Так, человек, преступивший закон, как бы сошедший с правильного пути, -- это не только преступник, но и непутевый, беспутный, заблуждающийся. Фразеологизм перейти кому-то дорогу означает «повредить кому-то, загородить путь к достижению цели», а ФЕ замести следы (скрыть нечто) породил предрассудок: подобно метели, которая, заметая след путника, заставляет его плутать на одном месте, подметание или мытье пола после отъезда лишает человека возможности вернуться.
Ряд фразеологизмов образует слово стопа: направить свои стопы, по стопам и др.
Несмотря на малочисленность фразеологизмов с компонентом спина, они важны для русского менталитета, ибо с ними связано, во-первых, понятие тяжелого, непосильного труда -- гнуть спину, ломать спину (хребет, горб), а во-вторых, спина -- это надежная защита, отсюда ФЕ за широкой спиной и др.
С такой частью человеческого тела, как пуп, известно немного фразеологизмов, важнейший из которых пуп земли. Но в мифологии пупу отводится особая роль, вероятно, потому, что через пуповину ребенок связан с матерью, питается через нее, т.е. это важнейший для маленького человека орган. Существенна также и другая причина: пуп -- центр живота, а понятие центра во всех мифологиях и религиях -- главное понятие.
С частями человеческого тела связано понятие одежды, многие слова, обозначающие одежду, явились главным компонентом при образовании таких фразеологизмов, как родиться в рубашке, сорочке (о счастливом человеке), остаться без рубашки (об обедневшем человеке). По мнению А. А. Потебни, в основе их семантики лежит миф: чепец и сорочка -- обереги у славян. Кроме того, родиться в сорочке означает необычное рождение, а, согласно исследованиям В. Проппа, мотив чудесного рождения есть признак героя. Фразеологизмы ломать шапку (унижаться), тришкин кафтан (неподходящая одежда) своей семантикой также связаны с иной функцией одежды, мешающей свободному движению тела, что сформировало негативное значение у большинства фразеологизмов, одним из компонентов которых было наименование одежды.
Итак мы видим, что фразеологизмы-самотизмы в большинстве своем (кроме головы) несут в себе негативные коннотации, употребляются с неодобрением, пренебрежением, презрением. Вероятно, потому, что все части тела человека в мифологии были принадлежностью демонов, дьявола, нечистой силы.
