О крушении лайнера Ан-148 в Подмосковье снова заговорили через два месяца — прежде всего из-за петиции сибирячки Анны Толмасовой. Как развивается ситуация сейчас, разбирался .
Что произошло?
Самолёт Ан-148 «Саратовских авиалиний» разбился 11 февраля, погибли 65 пассажиров и 6 членов экипажа. Одной из жертв крушения . Девушка на тот момент жила в Москве и полетела в Орск к своему парню, хоккеисту. В Новосибирске осталась Анна Толмасова — мама Дарьи.
В конце марта Анна создала в интернете петицию — она заявила, что . Тела не могли опознать: над делом работали всего девять экспертов, хотя изначально обещали более 100 сотрудников. Анне предложили хоронить дочь в два этапа и заявили, что пока опознана только четверть всех останков. Остальные идентифицируют до конца года.
Мемориал на месте крушения Ан-148
В такой же ситуации оказались и родственники других погибших в авиакатастрофе. Хоронить мужа частично, например, предложили жительнице Санкт-Петербурга Марьяне Ильиновой.
«Всего нашли 14 тысяч фрагментов тел, а работы по опознанию, по словам следователей, проведены только на 25%. Поэтому родственникам задают вопрос, хотели бы они хоронить частями, как, я не знаю, пазл. Вот несколько тысяч фрагментов идентифицировали, и их можно захоронить, а дальше ещё сколько-то отдадут. Мне тоже [в СК] предлагали, но я решила ждать, потому что проходить два, три, десять раз через ритуал [погребения] очень тяжело», — цитирует « » Ильинову.
Почему скандал?
По информации «Радио Свобода», экспертизу тел погибших — пожара в ТРЦ «Зимняя вишня» в Кемерове. Анна Толмасова посмотрела видео, где на встрече с кемеровчанами местные власти якобы напрямую заявили, что отложат экспертизу по авиакатастрофе, «чтобы заниматься вами». Это и побудило женщину создать петицию. Но само видео показывать Анна пока не готова.
9 апреля скандал вокруг Ан-148 разгорелся с новой силой. Оказалось, что экспертиза не просто затянулась — останки тел даже не полностью собрали с поля, где рухнул самолёт. Обнаружила это москвичка Юлия Синицына, потерявшая при крушении мать. Юлия приехала возложить цветы к мемориалу — и увидела на поле части самолёта, вещи пассажиров и человеческие останки.
«Пока я шла [по полю], я видела большие фрагменты самолета, личные вещи — крема женские, носки и так далее, — видела фрагменты человеческих тел, в том числе отдельно лежащие уши и просто куски мяса с костями», — рассказала «Медузе» девушка.
Это произошло на выходных, Юлия сразу же позвонила в СК. Но даже в понедельник на поле не выставили оцепление — в автобусе лишь сидели несколько десятков сотрудников МЧС.
«Стоит трупный запах, как в мясном цехе, куда ни глянь, небольшие фрагменты — маленькие косточки, кусочки кожи», — вспоминала девушка.
Во вторник прибыли спасатели, Следственный комитет официально заявил о продолжении поисков. А губернатор Оренбургской области Юрий Берг заявил, что поиски и не заканчивались — просто была неподходящая погода.
Один робот на всю страну
Юрий Берг заверил журналистов, что останки тел родственникам выдадут уже через полтора месяца. Как пишет «Радио Свобода », в Следственном комитете сообщили родственникам другие сроки — минимум до июля.
Всё дело в том, что в стране только один робот, который определяет ДНК. Ускорить его работу никак невозможно. При этом сколько останков уже идентифицировано, до сих пор непонятно. И Анна Толмасова, и Марина Ильинова, и другие родственники погибших говорят о 25% - со слов представителей Московского бюро судебной экспертизы.
Со слов Анны Никитченко, в конце марта опознание провели только на 1/10 — такие цифры якобы значились в документе, который она подписывала в СК.
«Они [сотрудники СК] сказали, если вы хотите, вы можете 1/10 похоронить, а дальше мы вам додадим оставшееся. А сейчас, когда выяснилось, что у них даже не все фрагменты тел собраны… Не знаю, как дальше», — цитирует Анну «Радио Свобода».
Родные погибших в авиакатастрофе Ан-148 не собираются идти на митинги и больше не пишут каждый день громкие посты в соцсетях — но подробно рассказывают о том, как продвигается ситуация. Юлия Синицина записала несколько видеообращений — в последнем она благодарит людей за поддержку и надеется, что дело всё же сдвинется с мёртвой точки. «В ближайшее время я не поеду на место крушения, я хочу отдохнуть. У меня нет ни моральных, ни физических сил. Но я считаю, что мы сделали всё, что было в наших силах».
«Мы, родные погибших, будем добиваться ускорения сроков генетической экспертизы, и я прошу вас рассказывать своим знакомым о нашей петиции и делиться ссылкой на неё в своих соцсетях. Надеюсь, скоро всё завершится, и этот кошмар, в котором мы сейчас живем, закончится», — написала Анна.
В сегодняшней заметке речь пойдет про опознание трупа. Итак, опознание трупа — это следственное действие, которое проводится методами и позволяющее установить личность умершего человека. Иногда опознание трупа может быть единственным средством установления личности погибшего.
Следователь осуществляет предъявление трупа для опознания в том случае, когда на месте происшествия личность погибшего не установлена.
Ввиду специфики данного объекта для опознания на него не распространяется правило о предъявлении среди сходных объектов (ч.4 ст.193 УПК РФ), однако все остальные требования уголовно-процессуального закона относительно предъявления для опознания подлежат соблюдению.
Первостепенное внимание при опознании трупа обращается на прижизненные особые приметы (следы операций и ранений, татуировки, родимые пятна, особенности зубного аппарата и т.д.).
Во избежание ошибки из-за сходства одежды на трупе и одежды искомого человека, целесообразно лицам, хорошо знавшим умершего, предъявлять труп без одежды, прикрыв тело простыней и открывая отдельные его части для демонстрации особых примет. Лицам же, мало знавшим умершего или видевшим его однократно, труп предъявляется в одежде.
Как и при опознании живых лиц, опознающие труп должны быть предварительно подробно допрошены о приметах опознаваемого.
Предъявление трупа для опознания может проводиться как на месте происшествия, так и в морге.
В первом случае обычно труп предъявляется для опознания после осмотра места происшествия. «Туалет» трупа на месте происшествия не делается, он предъявляется в той одежде, в какой его обнаружили.
Часто труп приходится предъявлять для опознания большому числу лиц. Так, при обнаружении трупа на дороге он предъявляется жителям окрестных населенных пунктов. В указанных случаях предварительный допрос лиц, которые могут опознать труп, не производится, так как они не знают, чей труп будет предъявлен, однако, если труп опознан, они подробно допрашиваются о тех признаках, по которым он опознан.
Целесообразно последовательно предъявить труп нескольким лицам, приняв меры к предотвращению их общения друг с другом и нежелательного воздействия мнения одних на выводы других.
Предъявление трупа для опознания в морге осуществляется следователем. В случаях быстрого естественного видоизменения трупа, а также повреждений в результате происшествия, транспортировки, обезображивания грызунами и хищниками до предъявления трупа для опознания, его подвергают специальному туалету, а иногда и реставрации, что делается после судебно-медицинского исследования, в том числе экспертного.
Предъявляемый объект (труп) сам по себе специфичен, так как опознавательные признаки, характеризующие внешность человека, на трупе быстро видоизменяются, а потом быстро исчезают.
Для опознания трупа наряду с данными о приметах внешности большое значение приобретают имеющиеся у потерпевшего патологические особенности, рубцы,
огнестрельные раны, деформации в скелете, татуировки. Весьма ценным обстоятельством для идентификации личности являются свойства и особенности
зубного аппарата.
Если труп обезображен, то приглашается судебный медик, который производит реставрацию или «туалет» трупа. При этом, опознание трупа осложняется необычной обстановкой и особенностями самого объекта. Труп предъявляется для опознания один.
Если труп не опознан, рекомендуется снять с лица гипсовую маску, а также сделать сигналетические снимки и сфотографировать особые приметы. В случае, если для опознания предъявляется часть трупа, соблюдаются те же условия, что и при предъявлении целого трупа.
После предъявления трупа для опознания следователь в присутствии понятых составляет протокол опознания. При этом, правильность опознания трупа проверяется путем допросов других лиц, а также с помощью криминалистической и судебно-медицинской экспертиз.
В 05:27 25 декабря самолёт Ту-154 Министерства обороны РФ пропал с экранов радаров. На его борту находились журналисты телеканалов НТВ, Первый канал, "Звезда", ряд генералов, а также артисты Академического ансамбля песни и пляски имени Александрова и глава благотворительного фонда "Справедливая помощь" Елизавета Глинка, более известная как доктор Лиза - , включая членов экипажа. Борт совершал рейс Чкаловский - Хмеймим с дозаправкой в Сочи. Его крушение стало крупнейшей авиакатастрофой уходящего года.
Как сообщили в Министерстве обороны РФ, фрагменты корпуса самолёта Ту-154 найдены на глубине 50–100 метров на протяжении 1,5 км вдоль берега Сочи. Кроме того, недавно . Большинство обломков самолёта и, по всей видимости, тел пассажиров попали в Чёрное море. Поэтому идентификация останков может быть затруднена. На данный момент найдено 11 тел, 10 из них доставлены в Москву.
За много лет своего развития криминалистика выработала немало способов опознания тел. Один из них - идентификация по ДНК. Этот метод помогает, если труп сильно повреждён (так, что по нему нельзя установить даже половую принадлежность субъекта), разделён на множество частей, обгорел. Генетический материал, то есть ДНК, можно получить из небольшого фрагмента тела, а затем увеличить его количество с помощью молекулярно-биологических методов.
Необязательно знать полную последовательность всей ДНК клетки. Не весь генетический материал, имеющийся у человека, используется. Есть участки, которые ничего не кодируют, с них никогда не считывается информация. Отличия в них можно не учитывать. Но и в "рабочей" ДНК важно не всё. Есть участки, которые сильно отличаются у разных людей, а есть и такие регионы, строение которых практически идентично у всех представителей нашего вида. Именно на "непостоянные" фрагменты ДНК, по которым легче всего отличить одного человека от другого, и обращают внимание судмедэксперты. Такие фрагменты называют генетическими маркерами.
Подготовка
Перед тем как забирать биоматериал у погибших, нужно проделать ряд стандартных операций. Место обнаружения останков фотографируют и делают его словесное описание. При этом никакие найденные объекты нельзя передвигать до их описания. Затем тела перевозят в морг. Если есть возможность, устанавливают принадлежность тела или его фрагментов к тому или иному полу, выявляют отпечатки пальцев, проводят рентгеновское исследование.
Всё это судебные медики делают в перчатках и специальных очках не только для того, чтобы не пострадать самим, но и не внести "загрязнения" объектов собственным биоматериалом. Из смежных областей науки известны случаи, когда "домашних" бактерий находили на образцах из экзотических мест вроде Марианской впадины, потому что исследователи, анализировавшие ДНК, не выполнили все необходимые меры предосторожности и занесли в образцы микроорганизмы с нестерильного оборудования или собственных рук.
После всех предшествующих процедур становится возможным забор биоматериала для анализа ДНК. В иностранных руководствах встречаются рекомендации, что при массовой гибели людей ДНК-тестирование лучше проводить всем жертвам, в том числе тем, чьи тела легко опознаваемы. Это повысит достоверность анализов у остальных.
Анализ
Небольшие фрагменты тканей тщательно измельчают и превращают в однородную массу (ещё говорят "гомогенизируют"). Затем эту массу, помещённую в пробирки, разгоняют в небольшой центрифуге. Смесь делится на жидкость и слой осадка. Что выпадет в осадок, зависит от скорости центрифуги - числа оборотов, которое она совершает в минуту. Одними из первых осаждаются ядра - структуры клетки, содержащие генетический материал.
Из ядер с помощью специальных растворителей выделяют ДНК. Как правило, её масса в одной клетке не превышает миллиардных долей грамма, что довольно мало. Поэтому учёные используют способность ДНК удваиваться и с помощью полимеразной цепной реакции получают множество копий нужной молекулы. Так проще оценивать состав ДНК - порядок её "кирпичиков", нуклеотидов, в цепочке. Как уже было сказано выше, исследователей интересует не вся ДНК, а только те её фрагменты, которые достоверно отличаются у разных людей и с помощью которых можно определить их родство.
Чтобы установить личность погибшего, образцы его генетического материала нужно с чем-то сравнить. Здесь есть два варианта. Можно собрать следы ДНК с его личных вещей, которыми он пользовался дома, например, с зубной щётки, и сравнить строение найденного на щётке генетического материала с тем, что было получено в ходе исследования тела. Если таких вещей нет либо они недоступны, просят родственников погибших предоставить свою ДНК. Родственников ищут, анализируя списки вероятных жертв катастрофы или пропавших без вести. Родные жертвы вправе отказаться от участия в исследовании. В таком случае идентификация по ДНК для данного конкретного человека будет недоступна.
Процедура получения генетического материала от родственников безболезненна. Стерильным аппликатором у них соскабливают с внутренней поверхности щеки небольшое количество клеток эпителия. В них, как и во многих других типах клеток человеческого тела, есть ядро и, как следствие, генетический материал. Соскоб делать проще, чем забор крови. К тому же это не вызывает никакого дискомфорта.
Последовательности нуклеотидов ДНК погибших и их предполагаемых родственников (или ДНК их самих, полученную с личных вещей) переводят в цифровой вид с помощью шифрования. Любая ДНК состоит из "кирпичиков". Их всего четыре вида - аденин (A), тимин (T), гуанин (G) и цитозин (C). Специально разработанные пакеты программ сравнивают эти последовательности друг с другом. Самая известная в судебной медицине - Bonaparte. Она названа так в честь Наполеона Бонапарта, который первым ввёл перепись населения в 1811 году в Нидерландах.
Результаты
Для удобства исследователя на экране каждая цепь ДНК предстаёт в виде последовательности букв. Эту последовательность можно сдвигать влево и вправо относительно других, а также искать в ней группы нуклеотидов, характерные для конкретной семьи. Последовательности нуклеотидов в ДНК-маркерах составляют ДНК-профиль конкретного человека. Его можно использовать для точной идентификации личности.
Есть вероятность, что последовательность ДНК предполагаемого погибшего записана в национальной базе. В такие базы за рубежом вносят в первую очередь преступников и подозреваемых в преступлениях, но не только их. В нашей стране пока, к сожалению, нет таких обширных банков ДНК, как в Великобритании и Исландии (для каждого исландца известна последовательность нуклеотидов в его генах). Поэтому, скорее всего, ДНК жертв авиакатастрофы будут сравнивать с генетическим материалом их родственников.
Именно ДНК-идентификация помогла опознать большинство жертв катастрофы рейса MH17 , произошедшей в Донецкой области, а также крушения Airbus A330 в Триполи в 2010 году. Кроме того, анализ ДНК позволил определить личности жертв войны во Вьетнаме. Скорее всего, метод поможет и в этот раз.
Роберт Дженсен (Robert Jensen) построил карьеру, наводя порядок после крупных несчастий: идентифицируя останки, заботясь о семьях погибших и восстанавливая их личные вещи. Вот как он стал лучшим специалистом по худшей в мире работе.
Команда, спотыкаясь, прорывалась сквозь джунгли. У группы было слабое представление о том, куда они направляются, и что там обнаружат. Несколько дней назад поисковые самолеты, летавшие высоко над предгорьями Анд, засекли обломки упавшего вертолета, усеявшие крутой, скалистый склон. Добраться до этого хаоса с воздуха было невозможно, так что команде пришлось спешиться.
Группу, продирающуюся сквозь заросли, вел Роберт Дженсен, высокий, сильный мужчина в белом шлеме с буквами «BOB», нацарапанными маркером на передней части. Им пришлось два дня бороться с кустами, чтобы добраться до места. Шесть дней спустя Дженсен будет последним, кто его покинет. Именно с Дженсеном горнодобывающая группа Rio Tinto, которая нанимала упавший вертолет, чтобы доставить сотрудников с Перуанского медного рудника до города Чиклайо, связалась прежде всего. Именно Дженсен разработал стратегию, как добраться до места крушения, когда стало ясно, что все десять человек, бывшие на борту, погибли, а обломки разбросаны по извилистым горным кряжам тропического Йосемити. Дженсен собрал команду: два перуанских полицейских, два следователя, несколько судебных антропологов и группа рейнджеров национального парка, привыкших лазить по горам во время поисково-спасательных экспедиций. Все они знали, что эта экспедиция будет не спасательной.
Дженсен — это человек, которому компании звонят, когда случается самое худшее. Под худшим подразумеваются все те события, что внушают такой ужас и панику, что большинство людей предпочитают о них не думать, — например, авиакатастрофы, теракты и стихийные бедствия. У Дженсена нет никакого особенного дара собирать тела, идентифицировать личные вещи или разговаривать с членами семей погибших. Что у него есть, так это опыт. За свою долгую карьеру, Дженсен десятилетиями заслуживал репутацию лучшего в этом необычном деле. Будучи владельцем компании «Международная аварийная служба Kenyon» (Kenyon International Emergency Services), Дженсен принимает от 6 до 20 заявок в год по всему миру (в 2016 году — 9, не считая тех, что продолжались с 2015 года). Из-за своей работы он постоянно оказывается причастным к событиям, рождающим печальнейшие заголовки современной истории. Он занимался погребальными делами после теракта в Оклахоме, он вылетел прямо в Пентагон после событий 11 сентября и участвовал в поиске тел, когда прошел ураган Катрина.
Крушение вертолета в Перу в 2008 году в международные новости не попало, но эта миссия стала памятной для Дженсена из-за своей сложности. Все было липким от жары, повсюду подстерегали опасности джунглей. Дженсен решил, что команда будет передвигаться парами, опасаясь пум и змей. Перед выходом он провел оценку рисков и узнал, что на этой территории живет 23 вида ядовитых змей. Противоядие у него было только от трех, поэтому он призвал членов своей команды постараться до потери сознания успеть хорошенько рассмотреть, кто именно их укусил, в случае если это произойдет.
Они были там, чтобы собрать все, что можно, — личные вещи, фрагменты скелетов и любые свидетельства, которые помогли бы семьям погибших понять, как их родные окончили свои дни. Прежде, чем все это сделать, им нужно было добраться до места. Дженсен работает максимально эффективно: все возможные трудности были уже учтены и разрешены по-военному хладнокровно. Дженсен дал своей команде задание начать расчищать место для посадки вертолета, а скалолазам — протягивать веревки вверх по склону, чтобы они могли лазить вверх и вниз. Каждый обломок они собирали в контейнеры, чтобы потом передать археологу, который просеивал их в поисках фрагментов костей. Неопытному взгляду могло показаться, что ничего ценного найти было нельзя: регистратор полетных данных уже извлекли, и ясно было, что выживших нет. И все-таки Дженсен искал.
В общей сложности он и его команда собрали на горе 110 фрагментов скелетов, а также некоторые личные вещи и записывающее устройство из кабины пилота. Останки, найденные фирмой Kenyon, позволили идентифицировать практически всех, кто был на борту, что при работе с высокоскоростными катастрофами — большая редкость и признак мастерства. Каждую ночь команда хоронила то, что находила, устраивая минуты молчания. Наутро все останки эксгумировались, и их увозили на вертолете, а команда вновь начинала работу.
После многих дней, проведенных за очисткой склона, когда они собрали все, что только могли, Дженсен вдруг увидел что-то высоко на дереве вверх по склону — большой кусок человеческих тканей, зацепившийся за ветку. Добираться туда было невероятно рискованно, даже при помощи тросов, но Дженсен не мог оставить находку. Он взобрался наверх, собрал найденное и поместил в пластиковый пакет. Его работа была сделана. Все, что он нашел, будет передано семьям погибших. «Чтобы они точно знали, что тела их любимых не были просто оставлены джунглям, — вспоминает Дженсен, — Ни кусочка».
Контекст
Самолет Ту-154, пропавший в районе Сочи, упал в Черном море
РИА Новости 25.12.2016Ежи Бар о Смоленской катастрофе
Wirtualna Polska 12.04.2016Более 60 человек погибли в катастрофе
Reuters 20.03.2016Почему у EgyptAir столько проблем?
Expressen 20.05.2016У Дженсена нет в запасе душераздирающих историй спасения. У того, что он разыскивает, более отвлеченная ценность — это часть человека, в прямом или переносном смысле, которую он может вернуть семье погибшего со словами: «Мы старались». Он по опыту знает, что когда чья-то жизнь разрушена, даже малейшие осколки могут принести успокоение.
Многие из найденных Дженсеном и его командой вещей отправились в офис Kenyon в Брэкнелле, городке в часе езды от Лондона, где каруселей — не меньше, чем людей. Снаружи и не скажешь, что это здание построено под службу, которая имеет дело с последствиями массовой гибели людей. Фасад здания — совершенно обыкновенный: грубая бетонная коробка, неотличимая от окружающих ее других офисов. Небольшой диско-шар поблескивает сквозь жалюзи одного из офисных окон. Но за фасадом офисного здания скрывается огромный ангароподобный склад, где собранные личные вещи фотографируются, идентифицируются и восстанавливаются.
В идеальном порядке на металлических полках, расположенных по всему складу, лежат инструменты, необходимые для миллиона задач, которые Kenyon выполняет по долгу службы. Один шкаф содержит всю одежду и подобное, что Дженсен должен обработать быстро, каждая вещь в подписанном пакете на застежке. Здесь есть все, что нужно для оказания первой помощи любого типа на месте происшествия, и бронежилеты на случаи, когда Kenyon вызывают в горячие точки. Здесь есть корзина с молитвенными ковриками для мусульманских семей и коробка с медвежатами в футболках с логотипом Kenyon для детей в Центрах семейной помощи. Грузовик с рефрижератором, мобильный морг, расположился в углу, его дверь приоткрыта. У одной стены виднеется гроб, укутанный в лиловую ткань, — Дженсен объясняет, что это «тренажер» для обучения членов команды, но выглядит это все равно зловеще. За письменным столом работает студент, в фотошопе помещая фото найденных личных вещей на белый фон, чтобы семьям было их легче потом опознать. По крыше барабанит дождь, но в остальном здесь царит могильная тишина.
Kenyon лишь недавно въехал в это помещение, выбранное из-за близости к аэропорту Хитроу, но у самой фирмы Kenyon — богатая история. В 1906 году Гарольда и Герберта Кеньонов, сыновей директора английского похоронного бюро, попросили помочь с идентификацией и доставкой домой 28 тел погибших в результате железнодорожной катастрофы, когда поезд сошел с рельс у Солсбери. Кеньоны, как себя и до сих пор называют сотрудники фирмы, принимались за дело сразу же, как только слышали ужасные новости о крупной катастрофе. Тогда они еще не могли опознавать людей по ДНК. Жертвы идентифицировались по отпечаткам пальцев и записям зубной формулы, если они у них были, или по личным вещам, если нет. В то время, как технологии все усложнялись, катастрофы с массовой гибелью людей становились все масштабнее. Путешествия по воздуху становились все быстрее и доступнее, а крушения самолетов уносили больше жизней. Оружие становилось все мощнее. Нужда в специалистах росла и Kenyon превратилась в международную компанию.
Сегодня большинство людей полагают, что это правительства работают с последствиями масштабных несчастий. Часто так и есть: большой опыт, который у Дженсена был еще до того, как он стал работать в Kenyon в 1998 году, он получил в американской Армии по погребальным делам (Army handling mortuary affairs). Но этим занимаются не только военные, дел с головой хватает и для компаний типа Kenyon, не только из-за их высокой компетенции, но и из-за того, что бывает полезно иметь под рукой команду без политической принадлежности. В 2004 году после цунами в Таиланде больше 40 стран потеряли своих туристов, и каждая работала над тем, чтобы вернуть тела погибших их семьям. После цунами тела не так легко опознать, а этническая принадлежность дает слабое представление о национальности: «Встану я в Пхукете и скажу подняться всем шведам. А никто не ответит», — говорит Дженсен. — «Мы все вынуждены работать вместе». Kenyon предоставила экипировку и работала как честный брокер, не давая привилегий ни одной из национальностей перед другой.
Наряду с терроризмом, часто работа Дженсена связана с авиакатастрофами. Многие пассажиры полагают, что в случае крушения самолета, авиакомпания берет на себя множество связанных с этим обязанностей. Чаще всего нет, они этого не делают. Авиакомпании и правительства держат компании вроде Kenyon под рукой, потому что они не могут себе позволить допустить ошибку при такой ответственности. Помимо этических побуждений правильно поступить по отношению к семьям жертв, на кону стоят огромные финансовые потери в случае некачественной работы. Годы судебных разбирательства и волны давящего негатива и претензий со стороны недовольных семей могут стать критическими. Malaysia Airlines, например, еле справилась с масштабной критикой по поводу ее ответственности за трагедии с самолетами MH370 и MH17 (Malaysia Airlines, несколько раз напомнил мне Дженсен, не клиент Kenyon). Авиакомпании могут перепоручить Kenyon все; их услуги включают организацию колл-центров, идентификацию и доставку тел домой, массовые захоронения и восстановление личных вещей погибших.
Кое-что из того, что ожидается от авиакомпании в случае катастрофы, зафиксировано в федеральном законе 20 лет назад. До этого перевозчикам сходило с рук довольно беспорядочное выполнение своих обязанностей. Семьи, которым удалось добиться ужесточения федерального регулирования по этому вопросу, потеряли близких после несчастья с рейсом 427 авиакомпании U.S. Air, когда в 1994 самолет упал рядом с Питтсбургом. Согласно душераздирающим письмам от семей погибших в авиакомпанию, реакция U.S. Air на крушение была мягко говоря неудовлетворительной.
«Когда выяснилось, что личные вещи оказались в мусорных контейнерах, — пишет один из родственников погибшего, — уже этого было достаточно, чтобы вывести из себя любого неравнодушного человека. Кто решает, какие личные вещи важны, а какие отправятся в мусор? Ведь речь идет о человеческих жизнях!! Иногда бирка с багажа — это единственное, что остается у человека!»
Некоторые страны все еще запаздывают с урегулированием таких ситуаций. Мэри Скьяво (Mary Schiavo), авиационный адвокат и бывший главный инспектор Департамента транспорта, рассказала мне, что после одной катастрофы в Венесуэле власти провели небрежный поиск останков, а затем перекопали все, что осталось с помощью экскаватора с ближайшей фермы. «Я не имею в виду, что кто-то недостаточно добр или чуток, потому что, без сомнения, люди, с которыми я все эти годы работала, старались быть и добрыми, и чуткими, обращаясь с останками, — добавила Мэри Скьяво. — Но иногда у них не было достаточно опыта, чтобы уделить нужное внимание деталям, как это сделали бы Национальный совет по безопасности на транспорте или профессиональные группы вроде Kenyon. Точнее, я имею в виду именно группу Kenyon». Kenyon и составляет разницу между идеальным реагированием и десятилетними судебными процессами.
Когда коммерческий рейс терпит крушение, клиент тут же ставит в известность Дженсена. Обычно клиент — это авиакомпания, хотя в некоторых случаях это может быть и компания вроде Rio Tinto или даже страна, где упал самолет. Он собирает всю информацию, какую возможно. Сначала он пытается выяснить, кто за что ответственен. Kenyon — частная компания, поэтому если правительство решает заняться администрированием деятельности по ликвидации последствий, Дженсен уступает место им, оставаясь при этом под рукой для консультаций. За несколько минут телефонного разговора Дженсен узнает достаточно информации по инциденту, чтобы понять, каковы самые насущные потребности авиакомпании. За несколько часов штат Kenyon может распухнуть с 27 штатных сотрудников до 900 независимых подрядчиков, нанятых по контракту, в зависимости от серьезности катастрофы. Члены команды Kenyon не работают в рамках одной отрасли, хотя многие из них имеют опыт работы в правоохранительной области. У всех есть одна общая черта: они очень эмпатичны, хотя и сохранили способность эмоционально дистанцироваться от жертв катастрофы. «Вы не должны вовлекаться», — напоминает им Дженсен. Дженсен предпочитает не поддерживать связи с семьями жертв, считая себя своеобразным активатором их горя.
У каждого сотрудника и члена команды есть свои обязанности, и они их выполняют по мере необходимости. В длинной прихожей здания в Брэкнелле висит график, отображающий порядок действий в ходе критической ситуации. На нем теснится бесчисленное количество кружочков с цветной маркировкой, и каждый обозначает работу, которая должна быть сделана. На самом верху расположен красный шар, представляющий старшего координатора инцидентов — Дженсен.
По всему миру члены команды кризисной коммуникации держат свои телефоны поблизости, готовые ответить на вопросы СМИ. В это время группа связи взаимодействия по отелям едет в отель, расположенный недалеко от места крушения. Семьи жертв со всего мира летят в зону катастрофы, так что отель должен быть достаточно большой, чтобы разместить их всех. Как только семьи и сотрудники Kenyon добрались до места, выбранный отель по почте или факсу получает мануал, посвященный тому, как подбирать комнаты и готовить их для скорбящих гостей. На ближайшие несколько дней отель превращается в Центр помощи семьям, где члены семей жертв будут ждать, горевать вместе и проводить время между брифингами настолько хорошо, насколько это возможно.
Пока его план по организации Центра помощи семьям приводится в исполнение, Дженсен уже на пути к месту происшествия. Как только Дженсен получит представление о состоянии тел, он начнет давать указания насчет морга. Для этого важно не столько количество жертв, сколько состояние тел. Крушение маленького самолета, упавшего в Мозамбике в 2013 году, например, потребовало больше усилий по организации сбора и хранения тел, чем несчастья с большими коммерческими рейсами. Хотя погибло всего 33 пассажира, найдено было 900 фрагментов тел.
Часто Дженсену приходится выступать в качестве связующего звена между семьями, оставшимися в отеле, и специалистами на месте крушения. Все несчастья с большим числом погибших разные, но сотрудники Kenyon редко работают на месте катастрофы в одиночестве — даже в случае с крушением Rio Tinto в Перу правительство потребовало, чтобы два перуанских полицейских присоединилось к команде. Kenyon работают вместе с местными правоохранительными органами, судмедэкспертами, пожарными и военными. Каждый из них работает быстро, чтобы погодные условия не нанесли еще больше вреда незащищённым останкам и личным вещам.
Как только Дженсен узнает больше деталей о катастрофе, он устраивает собрание для семей погибших. Такие брифинги проходят очень тяжело. «Вы не можете отменить произошедшего, так что все, что в ваших силах, — это не ухудшить ситуацию, — говорит Дженсен мрачно. — У вас очень тяжелая задача». Дженсену отчаянно хочется дать семьям хоть маленький проблеск надежды, но вместо этого он должен рассказывать безжалостные факты. Сначала он предупреждает семьи, что им предстоит услышать очень конкретную информацию. Родители выводят детей из комнаты. «Вы должны осознать, что произошел удар на большой скорости, а значит, ваши близкие сейчас выглядят не так, как мы, — говорит он что-то вроде этого. — Это значит, что мы скорее всего найдем несколько тысяч фрагментов человеческих останков». В этот момент начинается удушье. Дженсен выкачал из помещения всю надежду. Теперь его работа заключается в том, чтобы помочь людям пройти трансформацию.
Когда останки и личные вещи собраны с места крушения, кеньоны собирают стоматологические и другие медицинские записи и проводят длинные беседы с семьями, пытаясь выяснить любые подробности, которые могли бы помочь опознать жертв. Каждая семья должна выбрать одного человека, который получит найденные останки и личные вещи. Некоторые споры заканчиваются в суде. Сотрудники Kenyon объясняют, какие процедуры проводят с личными вещами и задают семьям необходимые вопросы: хотят ли те, чтобы найденные вещи были почищены? Хотят ли они получить их из рук в руки или по почте? Дженсен оставляет каждую мелочь на усмотрение членов семей погибших. Они почти не могут повлиять на обстоятельства, в которые попали, и решения в связи с личными вещами возвращает им ощущение какого-то контроля.
Так же семьи могут принять решение не участвовать в процессе. Для некоторых личные вещи не имеют значения. Для кого-то не важны и останки. Но почти все хотят принимать участие. Хэйли Шэнкс (Hailey Shanks) исполнилось всего четыре, когда ее мать, стюардесса, погибла во время крушения борта Alaska 261 в 2000 году. Ее бабушка получила найденные вещи матери — кнопку с формы и колечко из пупка — и ей никогда не пришло бы в голову не забирать их. «Я думаю, мысль о том, чтобы выбросить хоть какую-то память о произошедшем, просто не могла ее посетить», — говорит Шэнкс. Бабушка Шэнкс держит их в маленькой коробочке в своей спальне. Иногда Шэнкс берет их себе, но травма, связанная с ними, слишком мучает ее. Тем не менее, она рада, бабушка хранит их. «Я думаю, она очень переживает, что не могла быть там — не в смысле, что она хотела бы там оказаться — но что ее дочь оказалась в той ситуации. Я думаю, любая память о ней, и о том, что случилось, очень важна сама по себе. Любой кусочек».
На месте крушения Дженсен и его команда удаляют любые опасные вещества, которые могут вызвать дальнейшее повреждение вещей, но предметы попадают в Брэкнелл в разном состоянии. Они мокрые из-за погоды и из-за воды, который тушили огонь, они пахнут авиационным топливом и разложением. Когда контейнер доставлен, члены команды бережно распаковывают каждую коробку и раскладывают предметы на длинных столах в середине комнаты. Предметы изучаются и делятся на две группы: «соотнесенные» — вещи с именами пассажиров на них или вещи, найденные рядом с телом или на нем, и «несоотнесенные» — к которым причисляют все, от часов, найденных в груде обломков, до чемодана, помеченного именем, которого нет в списке пассажиров. Соотнесенные предметы возвращают в первую очередь, а несоотнесенные фотографируют и помещают в интернет-каталог, который могут изучить семьи погибших, в надежде узнать какую-то из вещей.
До того, как каталоги фотографий стало возможным выкладывать в интернете, их делали в бумажном варианте, с шестью или более предметами на каждой странице. Я трачу час на то, чтобы пролистать один из таких каталогов, оставшихся после авиакатастрофы, случившейся с десятилетие назад. Безотносительно цели создания, каталог дает прекрасное представление о стиле и массовой культуре тех времен. Здесь есть музыкальный диск Джессики Симпсон «Irresistible» и подпорченная водой книга Иэна Рэнкина. Некоторые вещи сильно повреждены. Почерневший конструктор «Лего» и несколько страниц очков без стекол и со страшно покорёженными дужками, как с картин Дали. Вот несколько черных коробок с Шефом из «Южного парка» на крышке. Вот страница с обручальными кольцами с гравировкой — Патриция, Мариза, Мариетта, Лаура, Джованни — и маленьким значком в виде самолета. Рядом с каждым предметом — графа, где описано его состояние, и везде есть пометка «поврежден».
Когда семьи жертв катастрофы идентифицируют все, что смогут, из каталога, Дженсен продолжает работать над соотнесением оставшихся вещей с погибшими. Он работает неустанно. Он и его команда используют все возможные улики, включая фото с камер и восстановленные номера сотовых телефонов. Дженсен даже привозит автомобильные ключи дилерам, чтобы попытаться получить идентификационный номер транспортного средства. Обычно дилеры могут сообщить лишь страну, в который была продана машина, но даже это может стать важной уликой. Например, Дженсен узнал, что набор автомобильных ключей, найденный после крушения самолета Germanwing, был от машины, проданной в Испании, что значительно сократило круг жертв, которым они могли принадлежать.
Идентификация личных вещей может быть гораздо более тяжелой, чем идентификация тел. «Когда вы обследуете человеческие останки, вы проводите физический осмотр, — объясняет Дженсен, — Вы разговариваете с семьей и задаете им вопросы, чтобы собрать информацию и идентифицировать личность — это не персонализация. Но когда вы разбираетесь с личными вещами, вы можете узнать о человеке все. Например, что у него в плейлисте? Конечно, ваша цель не узнать, что у них в плейлисте, вы просто изучаете, что есть на компьютере, чтобы попытаться понять, кто это». Тело есть тело, но личные вещи — это жизнь. Невозможно отгородиться от погибшего, когда вы просматриваете его или ее свадебные фотографии, снятые всего несколько недель назад.
Дженсен сталкивался с вещами, которые при других обстоятельствах показались бы ему лично возмутительными. «Вы только подумайте, что весь этот багаж прошел контроль в аэропорту. Представьте все эти разные общества, религии и группы, которые представляют люди, бывшие в самолете. Обо все этом рассказывают их личные жизни. Вы берете вещь и думаете: "О боже. Кому это могло понадобиться? Зачем тебе была нужна эта картинка или эта книга? Зачем ты поддерживал эту организацию?"» Обо всех этих вещах он заботится не меньше, чем о других — «Вовлекаться нельзя».
Каждый этап возвращения вещей — это решение, которое должна принять семья погибшего. Нельзя просто предположить, что родственники захотят получить почищенные вещи. Дженсен рассказывает историю одной женщины, которая потеряла дочь в катастрофе с рейсом Pan Am 103, когда самолет взорвался над Локерби в 1988 году. Сначала, когда женщина получила вещи своей дочери, она была расстроена, что от них исходил запах топлива. Он пропитал весь дом. Но через некоторое время женщина стала ценить его как последнее напоминание о дочери. «Вы никого не должны лишать выбора, потому что вы можете, например, встретить мать, которая скажет: "Я стирала вещи моего сына 15 лет, и я хочу, чтобы тем человеком, кто постирает его рубашку в последний раз, была я, а не вы"».
Многие вещи, которые нашел Дженсен, никогда не будут возвращены. После двух лет или сколько бы ни занял процесс завершения процедуры поиска, потерянные вещи, собранные Дженсеном, будут уничтожены. Но впечатления и опыт, которые он получил, останутся в памяти и будут часто возвращаться к нему и помогать.
Дженсен, например, знает, почему вы не должны надувать спасательный жилет до того, как покинете тонущий самолет: он бывал на местах крушения, где видел ужасную картину с плавающими внутри самолета телами людей, попавшими в ловушку из-за своих жилетов, в то время как остальные выжили. Он знает, что бесполезно провести всю жизнь, боясь умереть во время какой-то катастрофы. Он думает о женщине, чье тело нашел в обломках после теракта в Оклахоме. На одной ноге у нее была туфля на высоком каблуке, а на другой — уличная обувь. Он понял, что эта женщина только пришла в офис и переобувалась. Если бы она опоздала в этот день на пять минут на работу, она осталась бы в живых.
Как и другие, Дженсен задумывается, как он бы себя чувствовал и вел в самом конце. «Я знаю, какие вещи, принадлежащие членам моей семьи, я хотел бы, чтоб мне вернули. Я знаю что, я бы хотел, чтобы получил Брэндон», — кивает он в сторону своего супруга, исполнительного директора Kenyon, Брэндона Джонса. «Обручальное кольцо, браслеты (Джонс и Дженсен носят плетеные браслеты, которые подарили друг другу) — особые вещи. Он, может, захочет их продать», — шутит он.
Джонс на секунду задумывается. «Странно, — говорит он, — Я не боюсь летать. Я не стал смотреть на жизнь иначе, чем делал это до Kenyon. Но я стал по-другому оценивать важность вещей. Например, есть вещи, которые я всегда ношу с собой, они всегда в моей сумке. Сувениры, которые он привез мне с мест, где побывал, и которые всегда при мне. Вещи, которые я, может, и не вижу ежедневно, но уж точно всегда вижу, когда складываю паспорт. И раскладывая свои вещи в самолете, я думаю, что они значили бы что-то для него, что он их сохранил бы, если бы их ему вернули».
Работа научила Дженсена, что страх перед катастрофами не помогает, но он все равно всегда считает двери до выхода перед тем, как войти в номер отеля, а во время путешествия на самолете, ни он, ни Джонс никогда не снимают обувь до того, как выключится знак «пристегните ремни» (большинство катастроф случается во время взлета и посадки, и не хочется оказаться босым на взлетной полосе, если придется срочно выбегать наружу). Я поинтересовался, нет ли у Дженсена какого-нибудь секрета, как сохранять спокойствие, живя в век терроризма, и вот он какой: позвольте себе тревожиться по поводу повседневных забот и не тратьте время на ужасы.
Большинство семей предпочитают получить личные вещи по почте, тогда их заворачивают в белую оберточную бумагу, если они крупные, или раскладывают по маленьким коробочкам. Некоторые семьи хотят, чтобы вещи были им доставлены лично. И вот тогда бывает очень тяжело.
Однажды Дженсену нужно было вернуть личные вещи одного молодого человека, погибшего в авиакатастрофе. Рано утром того дня, когда случилась катастрофа, он позвонил своей матери и сообщил, что садится на самолет. Она узнала все позже в тот же день, когда включила телевизор и увидела, что самолет упал в океан.
Но после этого, вспоминает Дженсен, она все же не была уверена. Не мог ли ее сын доплыть до ближайшего острова? Может быть, береговая охрана проверит? Они, конечно, проверили. Несколько дней спустя после катастрофы почти все пассажиры были идентифицированы по пробам ДНК, но ни один из кусков тканей не принадлежал ее сыну.
Когда личные вещи пассажиров прибило к берегу, рыбаки и шерифы доставили их. Они нашли несколько вещей ее сына, в том числе два пропитанных водой паспорта (в одном была виза) и чемодан, который, по-видимому, принадлежал ему. Компания позвонила его матери и спросила, хочет ли она, чтобы вещи были доставлены или отосланы почтой. Она попросила, чтобы их кто-то привез, и Дженсен вызвался сделать это.
Дженсен помнит, как приехал в дом этой женщины и увидел, что грузовик ее сына все еще стоит у дома. Его комнату не трогали с того момента, как он отправился в свое путешествие. Женщина оставила работу и жила в анабиозе. «Она не справлялась, — вспоминает Дженсен. — Не было доказательств. Не было тела». Дженсен и один из его сотрудников расчистили стол и застелили его белой тканью. Они попросили мать выйти и начали раскладывать вещи ее сына. Прикрыли их, чтобы вид всех вещей разом чересчур не поразил ее. Попросили ее войти.
Они показали матери два паспорта. Та уронила голову на руки и раскачивалась взад и вперед. Следующий предмет изумил Дженсена. Открыв чемодан, они обнаружили набор оранжевых бигуди, вроде тех, что мать Дженсена использовала в 70-х. У молодого человека были короткие волосы — это было очень странно. Дженсен предположил, что рыбак нашел чемодан наполовину открытым и положил в него вещь другого пассажира. «Пожалуйста, не обижайтесь», — сказал он, достав бигуди.
Женщина посмотрела на бигуди. Она сказала, что они принадлежали ее сыну. Он взял попользоваться чемодан ее матери, в котором та хранила свои бигуди. Он знал, как они много значат для его бабушки, рассказала женщина Дженсену. Он не стал никуда их девать, а просто оставил на своем месте. Дженсен помнит, как она посмотрела на него после этого: «Так значит, Роберт, ты хочешь мне сказать, что мой сын не вернется домой».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Более 1,4 тысячи фрагментов тел погибших и около 500 обломков воздушного судна было обнаружено на месте в Подмосковье. Пока специалисты разбираются в причинах этой страшной трагедии, необходимо начинать опознание тел погибших. сайт рассказывает о том, как проходит эта сложная процедура и в чём заключается генетическая экспертиза.
Опознание тела родными
В первую очередь опознание тела погибшего его родными проходит по внешности, стрижке, шрамам, татуировкам и другим отличительным приметам, характерным только этому человеку. В особо сложной ситуации такими приметами могут являться зубы - например, золотые коронки. Родственники вполне могут опознать погибшего и без дополнительных экспертиз. Так, в том случае если родственники с уверенностью узнают погибшего, весь процесс ограничивается этим подтверждением. Однако стоит понимать, что любая экспертиза, особенно генетическая, назначается следствием, а значит и степень достаточности данных также определяется соответствующими органами.
Генетическая экспертиза
Если же останки человека сильно обезображены и узнать его по внешним признакам не представляется возможным, следствие назначает проведение генетической экспертизы. Это единственная возможность с точностью до 99,9% идентифицировать личность погибшего. Дело в том, что генетическая экспертиза производится при помощи забора пробы ДНК у ближайших родственников, так как ДНК - биологический «документ», который идентифицирует каждого человека и его родство. Для проведения молекулярно-генетической экспертизы данные анализа ближайших родственников сопоставляют с результатами данных, которые получили на месте происшествия. Результаты экспертизы либо подтверждают либо опровергают родственные связи между людьми.
Другие виды экспертиз и исследований
Однако в редких случаях тело погибшего оказывается обезображено настолько, что не представляется возможным осуществить забор тканей для проведения экспертизы по ДНК. В таких случаях специалисты прибегают к помощи более сложных процедур. Например, одной из таких процедур является фотосопоставление идентификационно значимых костных останков. Обычно для этого используется череп погибшего. В целом способов идентификации личности очень много. Определить родство человека можно по органам, тканям, зубной формуле, особенностям строения тела. Как правило при серьёзных повреждениях одной экспертизы оказывается недостаточно, поэтому процесс действительно сложный и затягивается на дни. Для того, чтобы сделать итоговый вывод, необходимо совпадение двух или трёх результатов различных исследований.
Сложность системы последовательных действий в видах различных исследований и экспертиз по опознанию увеличивают время ожидания. Время готовности анализа зависит от количества предоставленного материала, вмешательства туда агрессивных сред и от оснащения аппаратурой привлеченной лаборатории. Кроме того многое зависит от характера повреждений тела погибшего. Если человек в значительной степени обгорел, то готовность результатов может растянуться от нескольких месяцев до нескольких лет.
Медицинские карты и данные
В случае если у человека нет кровной родни, тогда по запросу следствия поднимаются медицинские карты и прочие документы погибшего. Это позволяет обнаружить, значился ли он донором и сдавал ли когда-либо анализы или кровь. Данные, указанные по этому поводу в медкарте, позволяют сопоставить образцы и сделать выводы.
Вне зависимости от способа исследования и выбранного вида экспертизы результаты всегда сравниваются, чтобы не было ошибки. Если есть хотя бы сотая доля вероятности ошибиться, всё перепроверяется другим способом.
