Весной 1921 года Блок тяжело заболел, это было связано и с голодными годами гражданской войны, и с огромным истощением нервной системы, возможно, и с творческим кризисом, наступившим после поэмы "Двенадцать".

С. М. Алянский, единственный, кто, кроме родных, навещал умирающего поэта, пишет: "Александр Александрович перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь. Потом он слег и пытался работать, сидя в постели. Болезнь затягивалась, и самочувствие неизменно ухудшалось. Однако Любовь Дмитриевна и все, кто заходил в эти дни на Офицерскую узнать о здоровье Блока, надеялись на выздоровление, никто не думал о грозном исходе болезни.

Один Александр Александрович, должно быть, предчувствовал свой скорый уход. Он тщательно готовился к нему и беспокоился, что не успеет сделать всего, что наметил, и поэтому торопился".

Далее мемуарист рассказывает эпизод, происшедший во время болезни Блока: "...Спустя несколько дней Любовь Дмитриевна, открывая мне дверь, поспешно повернулась спиной. Я успел заметить заплаканные глаза. Она просила меня подождать, и, как всегда, я прошел в маленькую комнату, бывшую раньше кабинетом Блока. Скоро Любовь Дмитриевна вернулась и сказала, что сегодня Саша очень нервничает, что она просит меня, если не спешу, посидеть: быть может, понадобится моя помощь - сходить в аптеку. Но не прошло и десяти минут, вдруг слышу страшный крик Александра Александровича. Я выскочил в переднюю, откуда дверь вела в комнату больного. В этот момент дверь раскрылась, и Любовь Дмитриевна выбежала из комнаты с заплаканными глазами... Немного погодя я услышал, как Любовь Дмитриевна вернулась к больному. Пробыв там несколько минут, она пришла ко мне и рассказала, что произошло. Она предложила Александру Александровичу принять какое-то лекарство, и тот отказался, она пыталась уговорить его. Тогда он с необыкновенной яростью схватил горсть склянок с лекарствами, которые стояли на столике у кровати, и швырнул их с силой о печку".

В другой раз Блок на глазах гостя отбирал и уничтожал некоторые свои записные книжки. "Если б я мог предположить, что Блок уничтожает дневники и записные книжки в припадке раздражения, тогда факт уничтожения меня не удивил бы. Но это происходило на моих глазах, внешне Блок оставался совершенно спокоен и даже весел. И этот "безумный" акт в спокойном состоянии особенно потряс меня",- пишет мемуарист.

А вот описание последнего свидания с поэтом: "Он пригласил меня сесть, спросил, как всегда, что у меня, как жена, что нового. Я начал что-то рассказывать и скоро заметил, что глаза Блока обращены к потолку, что он меня не слушает. Я прервал рассказ и спросил, как он себя чувствует и не нужно ли ему чего-нибудь.
- Нет, благодарю вас, болей у меня сейчас нет, вот только, знаете, слышать совсем перестал, будто громадная стена выросла. Я ничего уже не слышу,- повторил он, замолчал и, будто устав от сказанного, закрыл глаза. Я понимал, что это не физическая глухота... Мне показалось, что я долго сижу. Александр Александрович тяжело дышит, лежит с закрытыми глазами, должно быть, задремал. Наконец решаюсь, встаю, чтобы потихоньку выйти. Вдруг он услышал шорох, открыл глаза, как-то беспомощно улыбнулся и тихо сказал:
- Простите меня, милый Самуил Миронович, я очень устал.
Это были последние слова, которые я от него услышал. Больше я живого Блока не видел".

Другой современник поэта, Георгий Иванов, пишет, что врачи, лечившие Блока, "так и не могли определить, чем он, собственно, был болен. Сначала они старались подкрепить его быстро падавшие без явной причины силы, потом, когда он стал, неизвестно от чего, невыносимо страдать, ему стали впрыскивать морфий... Но все-таки от чего он умер? "Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем". Эти слова, сказанные Блоком на пушкинском вечере, незадолго до смерти, быть может, единственно правильный диагноз его болезни.

За несколько дней до смерти Блока в Петербурге распространился слух: Блок сошел с ума. Этот слух определенно шел из большевизанствовавших литературных кругов. Впоследствии в советских журналах говорилось в разных вариантах о предсмертном "помешательстве" Блока. Но никто не упомянул одну многозначительную подробность: умирающего Блока навестил "просвещенный сановник ", кажется, теперь благополучно расстрелянный, начальник Петрогослитиздата Ионов . Блок был уже без сознания. Он непрерывно бредил. Бредил об одном и том же: все ли экземпляры "Двенадцати" уничтожены? Не остался ли где-нибудь хоть один?
- "Люба, хорошенько поищи, и сожги, все сожги". Любовь Дмитриевна, жена Блока, терпеливо повторяла, что все уничтожены, ни одного не осталось. Блок ненадолго успокаивался, потом опять начинал: заставлял жену клясться, что она его не обманывает, вспомнив об экземпляре, посланном Брюсову , требовал везти себя в Москву.
- Я заставлю его отдать, я убью его... И начальник Петрогослитиздата Ионов слушал этот бред умирающего...".

По свидетельству К. Чуковского, в "начале июля стало казаться, что он поправляется... числа с 25 наступило резкое ухудшение; думали его увезти за город, но доктор сказал, что он слишком слаб и переезда не выдержит. К началу августа он уже почти все время был в забытьи, ночью бредил и кричал страшным криком, которого во всю жизнь не забыть..."

В "Краткой заметке о ходе болезни" Блока наблюдавший поэта врач А. Г. Пекелис констатировал: "...Процесс роковым образом шел к концу. Отеки медленно, но стойко росли, увеличивалась общая слабость, все заметнее и резче проявлялась ненормальность в сфере психики, главным образом в смысле угнетения... Все предпринимавшиеся меры лечебного характера не достигали цели, а в последнее время больной стал отказываться от приема лекарств, терял аппетит, быстро худел, заметней таял и угасал и при все нарастающих явлениях сердечной слабости тихо скончался".

Произошло это 7 августа 1921 г. в 10 час. 30 мин. Андрей Белый в письме В. Ф. Ходасевичу От 9 августа 1921 г. рассказывал: "Дорогой Владислав Фелицианович, приехал лишь 8 августа из Царского: застал Ваше письмо. Отвечаю: Блока не стало. Он скончался 7 августа в 11 часов утра после сильных мучений: ему особенно плохо стало с понедельника. Умер он в полном сознании. Сегодня и завтра панихиды. Вынос тела в среду 11-го в 10 часов утра. Похороны на Смоленском кладбище. Да!.. Эта смерть для меня - роковой бой часов: чувствую, что часть меня самого ушла вместе с ним. Ведь вот: не видались, почти не говорили, а просто "бытие" Блока на физическом плане было для меня как орган зрения или слуха; это чувствую теперь. Можно и слепым прожить. Слепые или умирают или просветляются внутренно: вот и стукнуло мне его смертью: пробудись или умри: начнись или кончись. И встает: "быть или не быть".

Когда, душа, просилась ты Погибнуть иль любить...

И душа просит: любви или гибели; настоящей человеческой, гуманной жизни или смерти. Орангутангом душа жить не может. И смерть Блока для меня это зов "погибнуть иль лю6ить"

С невероятной болью восприняли смерть Блока и другие его современники. В дневнике Корнея Чуковского есть такая запись (12 августа 1921 г.):
"Никогда в жизни мне не было так грустно...- грустно до самоубийства. <...> В могиле его голос, его почерк, его изумительная чистоплотность, его цветущие волосы, его знание латыни, немецкого языка, его маленькие изящные уши, его привычки, любви, "его декадентство", "его реализм", его морщины - все это под землей, в земле, земля... В его жизни не было событий. "Ездил в Bad Nauhiem". Он ничего не делал - только пел. Через него непрерывной струей шла какая-то бесконечная песня. Двадцать лет с 98 по 1918. И потом он остановился - и тотчас же стал умирать. Его песня была его жизнью. Кончилась песни, и кончился он".

Спустя годы, размышляя о гибели (именно так: гибели!) Блока, Владислав Ходасевич писал: "В пушкинской своей речи, ровно за полгода до смерти, он говорил: "Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю,- тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему больше ничем: жизнь потеряла смысл".

Вероятно, тот, кто первый сказал, что Блок задохнулся, взял это именно отсюда. И он был прав. Не странно ли: Блок умирал несколько месяцев, на глазах у всех, его лечили врачи, - и никто не называл и не умел назвать его болезнь. Началось с боли в ноге. Потом говорили о слабости сердца. Перед смертью он сильно страдал. Но от чего же он все-таки умер? Неизвестно. Он умер как-то "вообще" оттого, что был болен весь, оттого что не мог больше жить. Oн умер от смерти".

Но это - определение поэта. Спустимся, однако, с горных высот и послушаем, что говорят врачи, которые любят точность и определенность. Реконструировавшие болезнь и смерть Блока по документам и воспоминаниям современников, доктор медицинских наук М. М. Щерба и кандидат медицинских наук Л. А. Батурина утверждают, что поэт "погиб от подострого септического эндокардита (воспаления внутренней оболочки сердца), неизлечимого до применения антибиотиков. Подострый септический эндокардит - это "медленно подкрадывающееся воспаление сердца". Обычно наблюдается в возрасте 20-40 лет, чаще у мужчин. Начало заболевания всегда малозаметное, нет никаких указаний на болезнь сердца, состояние ухудшается постепенно, преобладают жалобы на слабость, недомогание, утомляемость, похудание, вплоть до истощения. Лихорадка - наиболее постоянный симптом: сначала подъем температуры незначительный, затем до 39 ° и выше... Наряду с этим - озноб, прогрессирующее малокровие. Поражение сердца выражается в клапанном пороке (за счет эндокардита) и в миокарде (воспалении средней, мышечной оболочки сердца). Одно из характерных проявлений подострого септического эндокардита - множественные эмболии (т. е. закупорка, чаще всего тромбом) малых и больших сосудов мозга, внутренних органов, кожи, конечностей. В результате изменений мозговых сосудов развивается картина менингоэнцефалита (воспаления головного мозга и его оболочки). Непосредственная причина смерти - сердечная недостаточность или эмболии. Длительность заболевания - от трех месяцев до нескольких лет (Обычно 1,5-2 года)... Психические перенапряжения и нарушения питания резко, в 3-4 раза, увеличивают частоту возникновения подострого септического эндокардита... Возбудителем инфекции обычно являются микробы, находящиеся в полости рта, верхних дыхательных путях, инфицированных зубах, миндалинах..."

Фу, какая проза! Куда возвышеннее: "Он умер от того, что не мог больше жить".

Очевидная ошибка - Блока посещал только С. М. Алянский Путаница произошла оттого, что Г. Иванов писал об этом эпизоде с чужих слов.
Советские комментаторы оспаривали этот эпизод, ссылаясь, в частности, на воспоминания К. Федина, согласно которым Блок в феврале 1921 г. якобы сказал: "Я сейчас думаю так же, как думал, когда писал "Двенадцать". Но, зная двуличность К. Федина, следует признать его "свидетельство" весьма сомнительным.

Укатали
Еще при жизни Александр Александрович был признан поэтом общенационального значения. Талант этого человека был разносторонним. Наряду со стихами и поэмами он создал ряд замечательных драматических произведений, занимался переводами и публицистикой. В 1917 г. он публично заявил о своей готовности сотрудничать с советской властью, а несколько позже призвал всю творческую интеллигенцию не саботировать решений большевиков. А власть, активно защищаемая Блоком, использует поэта по максимуму. В 1918–1920 гг. он избирался или назначался в Государственную комиссию по изданию классиков русской литературы; лектором «Школы журнализма»; членом Союза деятелей художественной литературы; членом совета Дома искусств; председателем Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов...
Работы было так много, что поэт стал испытывать сильную физическую усталость. По этому поводу он даже заметил: «Меня выпили». Вероятно, этим можно объяснить его творческое молчание после поэм «Двенадцать» и «Скифы» (1918). В письме к Н.А. Нолле-Коган от 3 января 1919 г. Блок указывал: «Почти год, как я не принадлежу себе, я разучился писать стихи и думать о стихах», а затем возмущенно продолжал: «Пускай человека отрывают от любимого дела, для которого он существует (в данном случае меня – от написания того, что я, может быть, мог бы еще написать), но жестоко при этом напоминать человеку, чем он был, и говорить ему «ты поэт», когда он превращен в протоколиста, вовлечен в политику и т. д.».
Вероятно, все это и привело к серьезному заболеванию.
Великий русский поэт, согласно официальной версии, скончался в 10 часов 30 минут 7 августа 1921 года в Петрограде от цинги, голода и нервного истощения. Советская власть будто бы сделала все, чтобы спасти талантливого мастера слова. Его планировали направить на лечение за границу, но выездные документы были оформлены слишком поздно.
Поэту веры нет
Между тем, по неофициальной версии, имевшей широкое хождение в годы перестройки, Александр Блок стал жертвой... сифилиса. Врачи лечили его препаратами ртути, в результате чего произошло отравление организма, и поэт ушел в мир иной, испытывая сильные муки.
Так как же все обстояло на самом деле?
Документы, найденные в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) и Архиве президента Российской Федерации (АПРФ), раскрывают истинную картину трагедии.
Но все по порядку. В 1921 году, 3 мая, Горький направляет наркому просвещения Луначарскому письмо. «Дорогой Анатолий Васильевич! У Александра Александровича Блока – цинга, кроме того, последнее время он находится в таком повышенно нервозном состоянии, что врачи и близкие его боятся возникновения серьезной психической болезни. А также участились припадки астмы, которой Блок страдает давно уже.
Поэтому не можете ли вы похлопотать для Блока – в спешном порядке – выезд в Финляндию, где я бы мог помочь ему устроиться в одной из лучших санаторий? Сделайте все, возможное для Вас, очень прошу! Жму руку. А.Пешков».
Несколько позже, 11 июля, А.В. Луначарский направляет председателю Совнаркома Ленину послание следующего содержания:
«Поэт Александр Блок, в течение всех этих четырех лет державшийся вполне лояльно по отношению к советской власти и написавший ряд сочинений, учтенных за границей как явно симпатизирующих Октябрьской революции, в настоящее время тяжко заболел нервным расстройством. По мнению врачей и друзей, единственной возможностью поправить его является временный отпуск в Финляндию. Я лично и т. Горький об этом ходатайствуем. Бумаги находятся в Особ[ом] отделе, просим ЦК повлиять на т. Менжинского в благоприятном для Блока смысле. Народный Комиссар Просвещения А.Луначарский».
Ленин просит члена Президиума ВЧК Менжинского составить отзыв на письмо. И Вячеслав Рудольфович 11 июля 1921 г. делает это.
«Уважаемый товарищ! За Бальмонта ручался не только Луначарский, но и Бухарин. Блок натура поэтическая; произведет на него дурное впечатление какая-нибудь история, и он совершенно естественно будет писать стихи против нас. По-моему, выпускать его не стоит, а устроить Блоку хорошие условия где-нибудь в санатории. С ком[мунистическим] пр[иветом] В.Менжинский».
На следующий день, 12 июля 1921 г., на заседании Политбюро ЦК РКП(б) судьбу Блока решили следующим образом. Постановили отклонить ходатайство Горького и Луначарского.
К слову, такого поворота событий поэт ожидал. Он уничтожил несколько своих записных книжек, отказался от еды и приема медикаментов, часто говорил, что хочет сжечь знаменитую поэму «Двенадцать».
Нарком с наркомом не согласен
Несмотря на такой вердикт, 16 июля 1921 года Луначарский вновь пишет письмо в ЦК РКП(б). «Сообщенные мне решения ЦК РКП по поводу Блока и Сологуба кажутся мне плодом явного недоразумения. Трудно представить себе решение, нерациональность которого в такой огромной мере бросалась бы в глаза. Кто такой Сологуб? Старый писатель, не возбуждающий более никаких надежд, самым злостным и ядовитым образом настроенный против Советской Республики, везущий с собой за границу злобную сатиру под названием «Китайская Республика равных». И этого человека, относительно которого я никогда не настаивал, за которого я, как народный комиссар просвещения, ни разу не ручался (да и было бы бессовестно), о котором я говорил только, что я поставлен в тяжелое положение, ибо ВЧК не отпускает его, а Наркомпрод и Наркомфин не дают мне средств его содержать, этого человека Вы отпускаете. Кто такой Блок? Поэт молодой, возбуждающий огромные надежды, вместе с Брюсовым и Горьким главное украшение всей нашей литературы, так сказать, вчерашнего дня. Человек, о котором газета «Таймс» недавно написала большую статью, называя его самым выдающимся поэтом России и указывая на то, что он признает и восхваляет Октябрьскую революцию.
В то время как Сологуб попросту подголадывает, имея, впрочем, большой заработок, Блок заболел тяжелой ипохондрией, и выезд его за границу признан врачами единственным средством спасти его от смерти. Но Вы его не отпускаете. При это[м], накануне получения Вашего решения, я говорил об этом факте с В.И. Лениным, который просил меня послать соответствующую просьбу в ЦК, а копию ему, обещая всячески поддержать отпуск Блока в Финляндию.
Но ЦК вовсе не считает нужным запросить у народного комиссара по просвещению его мотивы, рассматривает эти вопросы заглазно и, конечно, совершает грубую ошибку. Могу Вам заранее сказать результат, который получится вследствие Вашего решения. Высоко даровитый Блок умрет недели через две, а Федор Кузьмич Сологуб напишет по этому поводу отчаянную, полную брани и проклятий статью, против которой мы будем беззащитны, т.к. основание этой статьи, т. е. тот факт, что мы уморили талантливейшего поэта России, не будет подлежать никакому сомнению и никакому опровержению.
Копию этого письма я посылаю В.И. Ленину, заинтересовавшемуся судьбою Блока, тов. Горькому, чтобы лучшие писатели России знали, что я в этом (пусть ЦК простит мне это выражение) легкомысленном решении нисколько не повинен. Нарком по просвещению А. Луначарский. Секретарь А. Флаксерман».
Лучше поздно?
Только 23 июля 1921 года Политбюро приняло, наконец, решение разрешить выезд Блоку за границу. Но было уже слишком поздно.
Возникает вопрос, чем болел знаменитый поэт и можно ли было его спасти? Медицинское заключение консилиума врачей о состоянии здоровья поэта и необходимости его лечения, составленное 18 июня 1921 г., предельно ясно отвечает на первый вопрос. «Мы, нижеподписавшиеся,
освидетельствовав 18/VI 1921 г. состояние здоровья Александра Александровича Блока, находим, что он страдает хронической болезнью сердца с обострением эндокардита и субъективным ощущением стенокардического порядка (Subocarditis chron. Exacerbata). Со стороны нервной системы имеются явления неврастении, резко выраженной.
А.А. Блок нуждается в продолжительном лечении, причем в ближайшем будущем необходимо помещение в одну из хорошо оборудованных со специальной методой для лечения сердечных больных санаторий. Профессор В[оенно-] М[едицинской] академии и Медицин[ского] инст[итута] П.Троицкий. Завед[ующий] нервным отделением мужской Обуховской больницы, д[окто]р мед[ицины] Э.Гиза. Д[окто]р мед[ицины] Пекелис».
Отсюда понятно, что слухи о том, что А.Блок болел люэсом и был психически ненормален, не выдерживают критики. Поэт покинул наш мир в полном сознании. Но можно ли было его спасти? Ответ на него будет отрицательным. На том уровне развития медицины спасти Блока было невозможно.
Но несмотря на это, вина партийных деятелей очевидна. Они опасались выпускать за кордон умирающего из-за того, что он вдруг да напишет что-либо нелицеприятное о Советской республике. Но власти опасались зря: поэт мечтал только об одном – чтобы его оставили в покое.

В ноябре исполняется 130 лет со дня рождения Александра Блока. Он родился в Петербурге, а умер в Петрограде, как переименовали город в связи с началом войны с Германией. Но в Ленинграде ему жить уже не пришлось. Смерть великого русского поэта была страшной и мучительной. Его осматривали лучшие врачи, но не могли определить причины болезни, изменившей Блока до неузнаваемости. Он стремительно угасал на глазах и вскоре умер. О причинах его гибели было много споров, которые не утихают и по сегодняшний день.

Трудно после Пушкина найти в России другого такого поэта, как Блок, который посвятил столько стихов любви. Самый известный цикл – «Стихи о Прекрасной даме», героиней которой стала Любовь Менделеева, дочь великого химика, создателя Периодической таблицы элементов. Знакомство с ней не было случайным, мать Блока была дочерью проректора Санкт-Петербургского университета. А кроме того, их загородные имения в Шахматове находились недалеко друг от друга.

В юности Блок был строен, красив, с большими светлыми глазами – настоящий принц! Он и явился к своей будущей жене, как принц – на белом коне в самом буквальном смысле этого слова. Приехал в имение к соседям на лошади. В результате в 1903 году Любовь Менделеева стала его женой.

Но, увы, муза поэта была непостоянной. Блок часто влюблялся. Среди его увлечений встречались и актрисы, и оперные певицы. Да это и неудивительно. Блок был человеком крайне чувствительным ко всем впечатлениям, к людям, с которыми встречался. Говорили, что он «без кожи». Однако его жизнь до революции складывалась в целом счастливо: брак с любимой женщиной, огромный успех его стихов, масса поклонников и поклонниц со всей России. Но тут грянула война с Германией, а потом и грозный 1917 год…

Мировой пожар

Революцию романтически настроенный Блок поначалу воспринял с восторгом и с энтузиазмом призывал: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием – слушайте музыку революции!». Личным ответом поэта на происходящие события стала его знаменитая поэма «Двенадцать». Но ее почти никто тогда не понял. И те, кто Октябрьский переворот категорически не принимал, и те, кто в нем участвовал. А для «революционных масс» его образ Христа в «белом венчике из роз» вообще показался странным. Не случайно, что эти строки переделывали: «В белом венчике из роз впереди идет матрос!».

Кошмар первых месяцев после захвата власти большевиками, ночные обыски, грабежи, расстрелы, насилие, наступившие голод и разруха быстро отрезвили поэта. Сначала он читал «Двенадцать» на всех своих публичных выступления, а потом перестал. В феврале 1919 года его арестовала ЧК, которая подозревала Блока в участии в антисоветском заговоре. В тюрьме он пробыл недолго, его освободили по ходатайству Луначарского. Однако чекистский застенок окончательно надломил поэта. Он впал в депрессию, перестал писать стихи, у него начался распад психики. Дома Блок в бешенстве крушил мебель, срывал со стен картины, разбивал склянки с лекарствами. Семья уже впала в нищету, Любовь Дмитриевна продала все, в комнате осталась только железная кровать.

«Я задыхаюсь!»

Революцию Блок уже ненавидел всеми фибрами души. «Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь! Мы задыхаемся, мы задохнемся все!» – яростно восклицал он. Поэта обследовали лучшие врачи, но не находили никаких признаков болезни. Романтику «без кожи» было не по силам перенести «свинцовые мерзости» революции.

В феврале 1921 года он пришел на вечер, посвященный памяти Пушкина. Стоял февраль, дома не отапливались, на сцене у выступающих изо рта шел пар. Блок с трудом – у него уже отнималась нога – поднялся на сцену. Поэта было не узнать. Волосы стали пепельно-серыми, черты лица заострились. Как говорили патологоанатомы, это было уже не лицо, а «маска смерти».

На свете счастья нет, нет,
Но есть покой и воля…

В годы перестройки кто-то запустил в печать версию о том, будто Блок умер от сифилиса. Врачи-де лечили его препаратами ртути, в результате произошло отравление организма, от чего смерть поэта была такой страшной и мчительной.

«Не выпускать…»

Однако обнаруженные в архивах документы свидетельствуют, что это было не так. 3 мая 1921 года Горький направил наркому просвещения Луначарскому письмо, в котором сообщил, что у Блока цинга, участились приступы астмы, он находится в нервозном состоянии, и просил, чтобы поэту срочно разрешили выезд для лечения за границу.

Однако коммунистическая бюрократия явно не спешила. Луначарский пишет Ленину только 11 июля. Ленин в свою очередь словно не зная, кто такой Блок, просит ЧК дать отзыв о великом поэте. Вождю отвечает Менжинский, который считает, что выпускать поэта «не стоит», поскольку есть опасения, что «он будет писать против нас». Затем собирается Политбюро, которое решает отклонить просьбу Горького и Луначарского.

Однако Луначарский не сдается. 16 июля он снова пишет в ЦК, объясняя, что лечение за границей является, по мнению врачей, единственным способом спасти поэта от смерти. Но в ЦК снова не спешат. Только 23 июля Политбюро принимает наконец решение разрешить Блоку выезд за границу. Но уже поздно. Поэта уже спасти нельзя, и 7 августа он умирает.

Причины смерти

Однако отчего же все-таки умер в Петрограде великий русский поэт? Перед кончиной он сильно мучился, страшно кричал. Георгий Иванов, его современник, писал, что врачи, лечившие Блока, так и не могли определить, чем он, собственно, был болен. Сначала они старались подкрепить его быстро падавшие без явной причины силы, потом, когда он стал неизвестно от чего невыносимо страдать, ему впрыскивали морфий... Но все-таки от чего он умер? «Поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем». Эти слова, сказанные Блоком на пушкинском вечере, незадолго до смерти, быть может, единственно правильный диагноз его болезни, так считали многие.

В архивах есть медицинское заключение консилиума врачей, которые осматривали его 18 июня, незадолго до смерти. В нем говорится, что Блок страдает хронической болезнью сердца и резко выраженной неврастенией. Ничего о том, что он будто бы болел люэсом и был психически ненормален, о чем потом стали распускать слухи, в заключении нет.

Поэтому нетрудно предположить, что, если бы истощенному и измученному гению «без кожи» дали возможность лечь в заграничный санаторий, его, конечно, можно было бы спасти. Поэтому ответ на вопрос о том, что убило Блока, все-таки, пожалуй, один: его убили ужасы революции, которую он воспевал, и бдительные товарищи из ЧК, которые не хотели отпустить смертельно больного на лечение.

Однако некоторые исследователи считают, что поэт был убит властью не в переносном, а в прямом смысле. Будто бы его окружение: Мережковский, Гиппиус, Чуковский, Соловьев были уверены, что Блока отравили спецслужбы. Подтверждением такой версии стал якобы и такой факт: директор Петрогослитиздата Ионов, пытавшийся расследовать причины смерти поэта и бывший последним, кто посетил умирающего, был потом приговорен к расстрелу. Однако никаких прямых доказательств такой версии пока не обнаружено.

Александр Блок

На момент смерти Блоку 40 лет. Статус – главный поэт эпохи. Его имя знает вся читающая Россия. Один из немногих представителей русской интеллигенции, принявших Октябрьскую революцию. В начале 1918 г. пишет поэмы «Двенадцать» и «Скифы» – глубоко революционные по своей сути и форме. После этого фактически замолкает. Последние годы проходят в тяжелейшей депрессии. Перед смертью очевидным становится психическое расстройство.

На восприятие смерти Блока современниками, а через них и позднейшими исследователями биографии поэта, огромный отпечаток наложило само время смерти. Блок умер 7 августа 1921 г.

Что это было за время? Большевики у власти четвертый год. Страна в руинах. Идет гражданская война. Только что объявлена новая экономическая политика как признание властью невозможности дальше существовать в условиях военного коммунизма. Умереть в Петрограде в первые послереволюционные годы было очень несложно. Быта не было. Голодно. Холодно. Теснота и грязь. Любая болезнь без должного лечения, при скудости питания, в условиях антисанитарии с легкостью приводила к смерти. К тому же много убивали – просто элементарно убивали. Например, за три дня до смерти Блока был арестован, а через несколько недель расстрелян другой поэт – Николай Гумилев. Но Блока не убили. Он умер сам. В своей кровати. И это единственное, что мы доподлинно знаем о его смерти.

Причина смерти в некрологах официальных, советских газет, типа «Известий», не указывалась. Ни названия болезни, ни медицинского заключения. Можно подумать, что правду пытались скрыть, и что-то здесь нечисто, но нет – просто вскрытия не проводили, а при жизни Блок ни разу клинически не обследовался. Никаких официальных документов нет.

Понятно, что впоследствии этот пробел был восполнен. До сегодняшнего дня во всех энциклопедиях и справочниках сообщается, что умер Блок от болезни сердца, а конкретно – воспаления сердечных клапанов или, как позднее уточнили, септического эндокардита. Кстати, это вполне правдоподобная версия.

ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ: ПОДОСТРЫЙ ХРОНИЧЕСКИЙ ЭНДОКАРДИТ

Эндокардит – очаговое или диффузное воспаление внутренней оболочки сердца, приводящее к ее разрушению и образованию внутрисердечных тромбов. Причиной возникновения эндокардита чаще всего является уже имеющийся воспалительный очаг в организме. Инфекционный агент, выходя в кровь, поражает многие органы и системы, но чаще всего сердце. Смерть наступает по причине сердечной недостаточности или эмболии. Чаще всего заболеванию подвержены мужчины в возрасте от 20 до 40 лет.

Исследователи последней болезни поэта пользуются «Краткой заметкой о ходе болезни Блока», составленной доктором Александром Пекелисом, наблюдавшим своего пациента в последние полтора года его жизни. Жили они с Блоком в одном доме на углу набережной Пряжки и Офицерской улицы. Неплохо друг к другу относились.

Так вот, именно Пекелис считал, что Блок умер от острого эндокардита. Только в 1987 г. в специальном филологическом издании «Литературное наследство» появилась статья «История болезни Блока», в которой поставлен несколько иной диагноз – подострый септический эндокардит.

Острый эндокардит – болезнь, которая убивает за три месяца. Подострый септический эндокардит может развиваться годами, без видимых патологий. Он трудно диагностируется. На основании исследования писем, дневников и мемуаров, симптомы подострого септического эндокардита выявляются у Блока задолго до последней болезни. Это похудание, бледность кожи, иногда с желтизной или приобретением ею цвета «кофе с молоком», боли в суставах (чаще мелких), постепенное изменение формы ногтей в виде часовых стекол и деформация концевых фаланг пальцев по типу барабанных палочек, увеличение селезенки. Собственно эндокардит клинически выражается появлением сердечных шумов. Наблюдаются геморрагические высыпания на коже и слизистых оболочках.

Действительно, в последние годы жизни Блока многие замечали, что у него странно потемнела кожа лица, ногти приобрели странную форму и он жаловался на постоянную боль в ноге.

Блок был чрезвычайно подвержен простудным заболеваниям. Плеврит, отит, бронхит, тонзиллит – от этих болезней он попеременно страдал лет с пяти и до конца жизни, что невероятно расстраивало мать, которая сына боготворила. Кроме того, мы точно знаем, что в 23 года он заболел гонореей.

Впервые он пожаловался на сердце в 1909 г., но обследовавшие его врачи приписали все недуги нервам. Где-то с 1913 г. и до наступления последней болезни Блок чувствовал себя физически неплохо – только периодические простуды, к которым он привык.

А вот с весны 1920 г. он начинает болеть постоянно. Инфлюэнца с катаральными явлениями, невроз сердца легкой степени. Выглядит плохо – отмечают все современники. Весной 1921 г. он уже еле ходит с палкой. В конце мая у него уже собственно обнаруживают эндокардит. От него он якобы вскоре и умирает.

Пекелис – врач, наблюдавший Блока в последние годы – сам не очень понимает, почему Блок так быстро умер: «Если всем нам, в частности нашему нервно психическому аппарату, предъявляются в переживаемое нами время особые повышенные требования, ответчиком за которые служит сердце, то нет ничего удивительного в том, что этот орган должен был стать местом наименьшего сопротивления для такого вдумчивого, проникновенного наблюдателя жизни, глубоко чувствовавшего и переживавшего душою все то, чему его «свидетелем Господь поставил», каким был покойный А. А. Блок». Абзац потрясающий – не медицинское заключение, а стихотворение в прозе в духе русского символизма.

До начала широкого применения антибиотиков септический эндокардит в последней фазе не лечился. Можно было не допустить болезни профилактикой тонзиллита, а не запускать его. Повышать иммунитет. Но радикальных методов воздействия на болезнь у медицины не было.

Врачи рекомендовали вывезти Блока в зарубежный санаторий, считая, что перемена обстановки и хорошие условия жизни могут помочь. Друзья и родственники хлопотали о выезде в Финляндию. Горький писал Луначарскому. Тот Ленину. Ленин Менжинскому. Почему-то Блока не хотели выпускать. Разрешение на выезд пришло чуть ли не в день смерти. Это дало основание предполагать, что большевики уморили Блока, не дав выехать на лечение. Об этом много писали в годы перестройки. Но если мы принимаем версию септического эндокардита, получается, что ему уже ничто не могло помочь.

Смерть Блока окружена загадками. Об уходе из жизни поэта в советское время писали мало и неохотно. Разумно подозрительная советская интеллигенция чувствовала в этом какой-то подвох. С либерализацией печати в конце 80-х нам стала доступна версия, впервые озвученная на Западе – Блок умер от сифилиса. Об этом сейчас говорят все настойчивей. Подробных медицинских исследований нет, но версия есть.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: СИФИЛИС

В Советском Союзе эту версию замалчивали. Сифилис считался постыдной болезнью, а национальный классик, как жена Цезаря, должен быть вне подозрений. Между тем сифилис – такой же бич в XIX веке, как СПИД в конце XX. От сифилиса умерли Верлен, Ницше, Мопассан, Тулуз Лотрек, Врубель.

Самая авторитетная сторонница версии смерти Блока от сифилиса – Аврил Пайман – чуть ли не самый крупный специалист на западе по русской поэзии начала XX века, доктор философии, член Британской академии. На русский язык ее книга «Ангел и камень. Жизнь Александра Блока» переведена в 2005 г. Пайман тщательно аргументирует в своей книге о Блоке версию сифилиса. Ее книга – серьезное исследование. Она не ищет дешевых сенсаций. Это монография про Блока, а не про сифилис у Блока.

В дневнике Блока существует упоминание о врачебном обследовании на предмет сифилиса, которое проводили врачи еще в 1911 г. Сифилис был очень распространен в начале XX века. При определенном образе жизни заразиться им в Петербурге было несложно. Про особенности сексуального поведения Блока тоже известно. Бурные, хотя немногочисленные, романы, частые контакты с проститутками. Аскетом не был. Заразиться мог.

До открытия антибиотиков сифилис лечили ртутью. Возбудитель болезни – бледная трепонема – была выявлена только в 1905 г., а в 1906 г. Август Вассерман разработал точный метод диагностики сифилиса. Выделяют три стадии заболевания. Хроническая третья стадия поражает различные органы, включая нервную, дыхательную и сердечно-сосудистую системы.

Блока целый год обследовали по методу Вассермана. Врачи говорили, что сифилис не выявлен, но упорно продолжали анализы. Лечили якобы от редкого заболевания дрожжевыми клетками, но применяли ртуть и сальварсан, которые тогда использовали против сифилиса.

Возможно, врачи перестраховывались. Не поставив точный диагноз, они исходили из возможности двух самых распространенных в тогдашнем Петербурге заразных болезней: туберкулеза и сифилиса. Туберкулез у Блока исключили, сифилис – нет.

Единственное подтверждение сифилиса – дневник с описанием лечения. Блок с ранних лет испытывал стыд из-за подозрения у себя венерического заболевания. Можно предположить, конечно, что он умышленно отгонял от себя мысль о сифилисе, но все равно веских фактов нет.

Аврил Паймен указывает, что симптомы болезни, от которой умер Блок, схожи с третичным сифилисом: постоянные жалобы на озноб, ломоту во всем теле, конечностях, боли в области сердца. Где-то за полгода до смерти – ужасные боли в ногах, одышка. Цинготные опухоли на ногах. Малокровие. Лихорадочные скачки температуры. Ужасно исхудал. За месяц до смерти – отеки, рвота, боль под ложечкой. Отеки постоянно растут. Очевидная психическая ненормальность, агрессия.

Можно предположить, что Блок действительно умирал от сифилиса, врачи это знали, но чтобы не пачкать имя поэта, составили для потомков липовое заключение о болезни сердца. Ну а после смерти, когда Блок постепенно вошел в официальные хрестоматии, точки над «и» в этой истории поставить было уже невозможно. Знать о таких подозрениях – знали. Но писать – не писали. Венерические болезни считались постыдными, свойственными социальному дну. Чему же удивляться, что во времена тотальной цензуры на версию о смерти Блока от сифилиса был наложен запрет.

Кстати, кроме Аврил Паймен, на этой версии смертельной болезни Блока никто не настаивает. Доктор Александр Пекелис – врач вполне квалифицированный, доктор медицины, работал в Военно-Медицинской академии. Наблюдал больного с самого начала болезни и до последних дней. Когда наступило резкое ухудшение, созвал консилиум из известных питерских врачей: П. В. Троицкого и Э. А. Гизе. Последний был заведующим неврологическим отделением Обуховской больницы. Врать врачам не было особого резона, они видали виды. Но последняя болезнь Блока действительно была странной. Большинство современников, и сам поэт, склонялись к тому, что его убило «отсутствие воздуха».

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: СМЕРТЬ ОТ «ОТСУТСТВИЯ ВОЗДУХА»

Третья версия смерти Блока звучит несколько неожиданно – «отсутствие воздуха». Да, именно так! Понятно, что это метафора. «Отсутствие воздуха» значит в случае Блока – прекращение физического существования из-за отсутствия всяких стимулов к жизни. Организм поэта как будто саморазрушился, получив сигнал от мозга. Звучит фантастически, но свидетелям смерти Блока так не казалось. Не казалась фантастической эта версия тем, кто лично знал его и пытался понять. Она и сегодня многим кажется убедительной. Речь идет не о полусумасшедших мистиках или каких-то фанатичных поклонниках Блока, готовых поверить во что угодно, кроме грубой правды.

Владислав Ходасевич писал: «Не странно ли: Блок умирал несколько месяцев, на глазах у всех, его лечили врачи – и никто не называл и не умел назвать его болезнь. Началось с боли в ноге. Потом говорили о слабости сердца. Перед смертью он сильно страдал. Но от чего же он все-таки умер? Неизвестно. Он умер как-то «вообще», оттого что был болен весь, оттого что не мог больше жить. Он умер от смерти».

Важно, что это слова Владислава Ходасевича – не какой-то восторженной курсистки, а чуть ли не самого злого, едкого и умного русского поэта начала века. Про Ходасевича писатель и теоретик литературы Виктор Шкловский сказал очень точно: «В крови его микробы жить не могут. Дохнут».

Шкловский тоже, как известно, был злющим и не расположенным к сантиментам. И мы можем привести его мнение на ту же тему – от чего умер Александр Блок. «Блок умер от отчаяния. Он не знал, от чего умереть. Болел цингой, хотя жил не хуже других, болел жабой, еще чем-то и умер от переутомления».

Блок с середины 1918 г. жил в состоянии циклически нарастающей депрессии. Стихов не писал, а это была для него такая же органическая часть жизни, как для нас ежедневный прием пищи. Последние полтора года постоянно болел.

С весны 1921 г. он уже не болел, а очевидно умирал и при этом лишался рассудка. Врачи ничего не понимали – вспомните хотя бы то врачебное заключение, которое мы приводили в начале. Разрушение его организма настолько явно шло параллельно с катастрофическими изменениями его психического состояния, что складывалось ощущение: медицина бессильна – она эти болезни не лечит.

Формула «отсутствие воздуха» принадлежит самому Блоку. За месяц до наступления тяжелой стадии болезни – в феврале 1918 г. – Блок прочитал речь «О назначении поэта», где сказал, что Пушкин умер не от пули Дантеса, а от отсутствия воздуха. Те, кто присутствовал на чтении, а это был весь литературный Петроград, догадались – речь не только о Пушкине, но и о самом Блоке. Поэт чувствует приближение собственной смерти и дает к ней ключ. Дальнейшее загадочное течение болезни закрепило в сознании современников именно эту версию. Парадокс ее в том, что это версия самого Блока.

Блок – человек мрачный, с утопическим сознанием. Упорно пытаясь жить по неким довольно умозрительным схемам, он не раз за свою жизнь переходил от необычайного творческого подъема к глубокой депрессии. Он много пил. Домашняя его жизнь, особенно в последние годы, была адом. Жена и мать не переносили друг друга.

В октябре 1917 г. Александр Блок слышал «музыку революции». Вместе со своей партией левых эсеров (в ней состояли и Сергей Есенин, и Николай Клюев) он поддержал большевиков. В начале 1918 г. левым эсерам стало ясно: они ошиблись в союзниках. Вскоре партию запретили и разгромили; Блок подвергся кратковременному аресту. Поэт в русской традиции – пророк. Блок чувствовал ответственность за свои ложные пророчества.

Для большевиков Блок был чужим человеком. С ним разорвали отношения большинство друзей, в том числе Зинаида Гиппиус, влиятельнейший товарищ по движению символистов. Александра Блока забаллотировали на выборах председателя Петроградского союза поэтов. Выбрали Николая Гумилева, за которым шла поэтическая молодежь. Ему некому и не о чем было писать. Он замолчал, жил будто по инерции.

При определенном стечении обстоятельств состояние психики может влиять на все состояние организма в целом. Тяжелые личные и общественные обстоятельства. Состояния угнетения, депрессии. Резкое снижение иммунитета. Нежелание жить. «Отсутствие воздуха».

Из книги Марина Цветаева автора Швейцер Виктория

Александр Блок Кем ты призван В мою молодую жизнь? Весть о смерти Блока ударила Цветаеву. Сразу же, в августе 1921 года, она пишет четыре стихотворения на его кончину, которые могли бы быть озаглавлены «Вознесение». Ключевое слово этого цикла – «крыло». Оно повторено шесть

Из книги Александр Блок и его мать автора Бекетова Мария Андреевна

Александр Блок

Из книги Дневник моих встреч автора Анненков Юрий Павлович

Из книги Анти-Ахматова автора Катаева Тамара

АЛЕКСАНДР БЛОК В НОВОМ ПАЛЬТО, ИЛИ СРАМ № 1 Ахматова говорит об Александре Блоке.Она, современница, была с ним едва знакома, она не нравилась ему как женщина, и она казалась ему пигмеем от поэзии. Никакого сколько-нибудь ловкого объяснения, почему же это ОНА не стала

Из книги Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах автора Мочалова Ольга Алексеевна

6. Александр Блок Году в 1919-1920-м Блок приезжал в Москву и выступал в Политехническом музее. Было лето, в нашем фильском саду расцветали пионы, а в неуспокоенной столице то и дело происходили огненные и кровавые вспышки. Политехнический музей был переполнен в этот душный

Из книги Близкие и далекие автора

АЛЕКСАНДР БЛОК Нет более трудной задачи, чем рассказать о запахе речной воды или о полевой тишине. И притом рассказать так, чтобы собеседник явственно услышал этот запах и почувствовал тишину.Как передать «хрустальный звон», как говорил Блок, пушкинских стихов,

Из книги Годы странствий автора Чулков Георгий Иванович

Александр Блок IИмя Александра Блока я впервые услышал из уст Анны Николаевны Шмидт, особы примечательной и загадочной, чья судьба, как известно, была связана с судьбой Владимира Соловьева. Встретился я с Анною Николаевной в 1903 году, когда я жил поневоле в Нижнем

Из книги 100 великих поэтов автора Еремин Виктор Николаевич

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ БЛОК (1880-1921) Александр Александрович Блок родился 16 (28) ноября 1880 года в Петербурге в дворянской семье. Отец его, Александр Львович Блок, был юристом, профессором Варшавского университета. Мать, Александра Андреевна Бекетова, была дочерью

Из книги Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века автора Глушаков Евгений Борисович

«Слушайте революцию!» (Александр Александрович Блок) Публичное чтение собственных стихов поэт обыкновенно начинал со стихотворения «На Куликовом поле». Этим шедевром Блока и мы откроем свой рассказ об его судьбе и творчестве. НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ(отрывок) Река

Из книги 22 смерти, 63 версии автора Лурье Лев Яковлевич

Александр Блок На момент смерти Блоку 40 лет. Статус – главный поэт эпохи. Его имя знает вся читающая Россия. Один из немногих представителей русской интеллигенции, принявших Октябрьскую революцию. В начале 1918 г. пишет поэмы «Двенадцать» и «Скифы» – глубоко революционные

Из книги Письма отца к Блоку [сборник] автора Коллектив авторов

АЛЕКСАНДР БЛОК В ВОСПОМИНАНИЯХ С. Н. ТУТОЛМИНОЙ С Александром Блоком мы были в близком родстве: его отец - родной брат моей матери. Мы родились в один год. Должно быть, именно потому он был ближе со мной, чем с моей старшей сестрой Ольгой.Нас связывала еще проявившаяся у

Из книги Наедине с осенью (сборник) автора Паустовский Константин Георгиевич

Александр Блок Нет более трудной задачи, чем рассказать о запахе речной воды или о полевой тишине. И притом рассказать так, чтобы собеседник явственно услышал этот запах и почувствовал тишину.Как передать «хрустальный звон», как говорил Блок, пушкинских стихов,

Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия Николаевна

Любовь Менделеева и Александр Блок Отношения великого русского поэта Александра Блока, в стихах которого женщина, как правило, являлась существом высшим, поднятой на недосягаемый пьедестал Прекрасной Дамой, с женщинами земными, из плоти и крови, всегда были более чем

Из книги Блок без глянца автора Фокин Павел Евгеньевич

Отец Александр Львович Блок Софья Николаевна Тутолмина:Ясно помню его удивительно красивое лицо, немного напоминающее лицо Гейне, всегда грустные, кудато устремленные глаза и тихий, красивый, но однотонный голос. Часто он садился за рояль и играл по памяти Шопена

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич

Из книги Пастернак и современники. Биография. Диалоги. Параллели. Прочтения автора Поливанов Константин Михайлович

«Гамлет» и Александр Блок Когда Пастернак только еще начинал работать над романом «Доктор Живаго», он так формулировал свой замысел: «Я сейчас пишу роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским и Есениным,

«Энциклопедия Смерти. Хроники Харона»

Часть 2: Словарь избранных Смертей

Умение хорошо жить и хорошо умереть - это одна и та же наука.

Эпикур

БЛОК Александр Александрович

(1880 - 1921) русский поэт

Я выскочил в переднюю, откуда дверь вела в комнату больного. В этот момент дверь раскрылась, и Любовь Дмитриевна выбежала из комнаты с заплаканными глазами... Немного погодя я услышал, как Любовь Дмитриевна вернулась к больному. Пробыв там несколько минут, она пришла ко мне и рассказала, что произошло. Она предложила Александру Александровичу принять какое-то лекарство, и тот отказался, она пыталась уговорить его. Тогда он с необыкновенной яростью схватил горсть склянок с лекарствами, которые стояли на столике у кровати, и швырнул их с силой о печку".

Нет, благодарю вас, болей у меня сейчас нет, вот только, знаете, слышать совсем перестал, будто громадная стена выросла. Я ничего уже не слышу,- повторил он, замолчал и, будто устав от сказанного, закрыл глаза. Я понимал, что это не физическая глухота... Мне показалось, что я долго сижу. Александр Александрович тяжело дышит, лежит с закрытыми глазами, должно быть, задремал. Наконец решаюсь, встаю, чтобы потихоньку выйти. Вдруг он услышал шорох, открыл глаза, как-то беспомощно улыбнулся и тихо сказал:

Простите меня, милый Самуил Миронович, я очень устал.

Это были последние слова, которые я от него услышал. Больше я живого Блока не видел".

- "Люба, хорошенько поищи, и сожги, все сожги". Любовь Дмитриевна, жена Блока, терпеливо повторяла, что все уничтожены, ни одного не осталось. Блок ненадолго успокаивался, потом опять начинал: заставлял жену клясться, что она его не обманывает, вспомнив об экземпляре, посланном Брюсову, требовал везти себя в Москву.

Я заставлю его отдать, я убью его... И начальник Петрогослитиздата Ионов слушал этот бред умирающего...".

Произошло это 7 августа 1921 г. в 10 час. 30 мин. Андрей Белый в письме В. Ф. Ходасевичу От 9 августа 1921 г. рассказывал: "Дорогой Владислав Фелицианович, приехал лишь 8 августа из Царского <Села>: застал Ваше письмо. Отвечаю: Блока не стало. Он скончался 7 августа в 11 часов утра после сильных мучений: ему особенно плохо стало с понедельника. Умер он в полном сознании. Сегодня и завтра панихиды. Вынос тела в среду 11-го в 10 часов утра. Похороны на Смоленском кладбище. Да!.. Эта смерть для меня - роковой бой часов: чувствую, что часть меня самого ушла вместе с ним. Ведь вот: не видались, почти не говорили, а просто "бытие" Блока на физическом плане было для меня как орган зрения или слуха; это чувствую теперь. Можно и слепым прожить. Слепые или умирают или просветляются внутренне: вот и стукнуло мне его смертью: пробудись или умри: начнись или кончись. И встает: "быть или не быть".

Когда, душа, просилась ты

Погибнуть иль любить...

Дельвиг

С невероятной болью восприняли смерть Блока и другие его современники. В дневнике Корнея Чуковского есть такая запись (12 августа 1921 г.):

"Никогда в жизни мне не было так грустно...- грустно до самоубийства. <...> В могиле его голос, его почерк, его изумительная чистоплотность, его цветущие волосы, его знание латыни, немецкого языка, его маленькие изящные уши, его привычки, любви, "его декадентство", "его реализм", его морщины - все это под землей, в земле, земля... В его жизни не было событий. "Ездил в Bad Nauhiem". Он ничего не делал - только пел. Через него непрерывной струей шла какая-то бесконечная песня. Двадцать лет с 98 по 1918. И потом он остановился - и тотчас же стал умирать. Его песня была его жизнью. Кончилась песни, и кончился он".

Спустя годы, размышляя о гибели (именно так: гибели!) Блока, Владислав Ходасевич писал: "В пушкинской своей речи, ровно за полгода до смерти, он говорил: "Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю,- тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему больше ничем: жизнь потеряла смысл".

Лихорадка - наиболее постоянный симптом: сначала подъем температуры незначительный, затем до 39 ° и выше... Наряду с этим - озноб, прогрессирующее малокровие. Поражение сердца выражается в клапанном пороке (за счет эндокардита) и в миокарде (воспалении средней, мышечной оболочки сердца). Одно из характерных проявлений подострого септического эндокардита - множественные эмболии (т. е. закупорка, чаще всего тромбом) малых и больших сосудов мозга, внутренних органов, кожи, конечностей.

В результате изменений мозговых сосудов развивается картина менингоэнцефалита (воспаления головного мозга и его оболочки). Непосредственная причина смерти - сердечная недостаточность или эмболии. Длительность заболевания - от трех месяцев до нескольких лет (Обычно 1,5-2 года)... Психические перенапряжения и нарушения питания резко, в 3-4 раза, увеличивают частоту возникновения подострого септического эндокардита... Возбудителем инфекции обычно являются микробы, находящиеся в полости рта, верхних дыхательных путях, инфицированных зубах, миндалинах..."

Фу, какая проза! Куда возвышеннее: "Он умер от того, что не мог больше жить".